Бен схватил меня за руку.

— Это ты сказала, что я бы этого не сделал. Я этого не говорил.

— Ты по-настоящему просишь меня выйти за тебя замуж? — спросила я, совершенно не понимая, как еще выяснить, о чем мы говорим.

— Я хочу быть с тобой до конца моих дней. И я знаю, что все происходит слишком быстро, но я бы хотел жениться на тебе. Я не хочу просить тебя выйти за меня замуж, если это тебе не нравится или ты считаешь эту затею безумием.

— В самом деле? — Я была слишком взволнована этой идеей, чтобы поверить собственным ушам.

— Элси! Иисусе! Да!

— Я не считаю это безумием. — Я схватила его за руку, на глаза навернулись слезы. Я посмотрела на него.

— Не считаешь?

Я видела, что и у него увлажнились глаза. Они покраснели. Лицо перестало быть беззаботным, оно было искренним и взволнованным.

— Нет! — Я не могла больше контролировать свой голос. Мне едва удавалось контролировать собственное тело.

— Ты выйдешь за меня? — Он обхватил мою голову руками и вгляделся в мое лицо. Я чувствовала, как шуршат мои волосы между его пальцами. Я понимала, что мы оба выглядим глупо, стоя на коленях посреди смятой постели, но я могла думать только о нем.

— Да, — удивленно и негромко ответила я и повторила громче, потом еще громче: — Да! Да! Да! — Я поцеловала его. Бен крепко держался за меня. Я не сомневалась, что некоторые из наших соседей решили, что подслушали то, чего им слышать не следовало.

Мы упали на постель и подтвердили их подозрения.

— Я люблю тебя, — снова и снова повторял мне Бен. Он шептал это, он стонал это. Он произносил это и пел это. Он любил меня. Он любил меня. Он любил меня.

И вот так мне предстояло снова стать частью семьи.

НОЯБРЬ

Ко второй половине дня воскресенья Ана уже полностью вписалась в этот новый, роскошный образ жизни.

Она, Сьюзен и я лежали около бассейна. Ночи стали холоднее, но дни оставались достаточно жаркими, чтобы находиться на улице. Учитывая то, что было начало ноября, я особенно радовалась тому, что живу в Южной Калифорнии. Приближалась зима, но холода я практически не чувствовала.

За эти выходные Ана прочла целую книгу. Сьюзен готовила каждую трапезу так, словно она была шеф-поваром дорогого ресторана. Я большей частью бездельничала, дожидаясь, пока мне станет настолько скучно, что я снова начну мечтать хоть о какой-то жизни. Накануне я пару раз задумалась о том, не обзавестись ли мне каким-нибудь хобби. Никакого окончательного решения я не приняла.

Мы все пребывали в своего рода пищеварительной коме после суфле, которое Сьюзен приготовила для нашего «десертного ленча», как она это назвала. Мы все молчали, но я решила нарушить тишину.

— Так что вы с Кевином будете делать на этой неделе? — спросила я.

— О, я пока не знаю, — ответила Ана. — Хотя я ведь тебе не говорила, да? Он попросил меня встретиться с его родителями.

— Правда?

— Как давно вы вместе? — поинтересовалась Сьюзен.

— Всего несколько месяцев. Но Кевин мне по-настоящему нравится. Он…

— Кевин действительно милый, — сказала я Сьюзен. Я правда так думала, поэтому мои слова прозвучали убедительно. Думаю, Ана была тронута. Я по-прежнему считала его немного скучным во всех отношениях, но разве нужна перчинка в бойфренде твоей лучшей подруги? Тебе нужно, чтобы он был надежным, добрым и искренним. Тебе нужно знать, что он не причинит ей боль, если это будет в его власти. Тебе нужно знать, что у него хорошие намерения. Со всех этих точек зрения Кевин мне нравился. (Но все-таки он был занудой.)

— Его родители живут где-то поблизости? — продолжала расспрашивать я.

— Он из Сан-Хосе. Это несколько часов езды отсюда, но Кевин сказал, что очень хочет, чтобы они со мной познакомились.

Это задело Сьюзен. Я это видела. Ана, вероятно, ничего не заметила, но я не зря просидела рядом с этой женщиной вот уже пять недель. Я знала ее как свои пять пальцев. К тому же я знала ее сына и уже начинала понимать, что они не настолько сильно отличались друг от друга.

Сьюзен попросила ее извинить и ушла, а мы с Аной продолжили разговор. Я помнила, что была счастлива так же, как и она, когда Бен казался мне неотразимым, каким, я была уверена, казался ей теперь Кевин. Я помню, как чувствовала, что ничто на свете не сможет лишить меня этого ощущения. Мне было подвластно все. Но вместо того чтобы ненавидеть Ану за то, что она счастлива, я поняла, что чувствую грусть, ностальгию и немного ревности. Это еще было далеко от идеала, но определенно лучше, чем в прошлом месяце.

Ана собрала вещи, и я проводила ее до машины. Вечером они с Кевином собирались вместе поужинать в Лос-Анджелесе, и я не обижалась на нее за то, что из-за этого она уезжает рано. Я и сама устала от ее общества. В последнее время я столько времени провела в одиночестве, что разговор сразу с двумя людьми оказался трудным испытанием для моего внимания.

— Ой, — спохватилась Ана, поворачиваясь к машине и копаясь там. — Я забыла, что привезла тебе почту. — Она нашла и протянула мне довольно большое количество конвертов. Я уже знала, что на части из них окажется фамилия Бена. Честно сказать, еще несколько часов назад я радовалась тому, что почта копится в моем почтовом ящике. Если моего свидетельства о браке снова не будет, я сойду с ума.

— Замечательно, — сказала я и обняла ее. — Спасибо. За это и за приезд сюда. Для меня это действительно много значит.

— Я скучала по тебе, девочка, — ответила Ана, садясь в машину. — Но ты кажешься счастливее. Чуточку.

Я не хотела казаться счастливее, пусть даже я сама это чувствовала. Мне казалось неправильным определение «счастливее», даже если оно было преувеличением. Женщина, любившая Бена с такой силой, как я, никогда бы не почувствовала себя ни на йоту счастливее, потеряв его.

— Езжай аккуратно, — сказала я. — И передай Кевину привет от меня.

— Обязательно.

Когда Ана уехала, я просмотрела конверты в поисках письма из Окружного отдела актов гражданского состояния. Его не было. Сердце у меня упало, и я поняла, что мне придется позвонить им на следующий день. Я не могла игнорировать эту проблему. Я не могла делать вид, что ее не существует. Мне нужно было знать, что происходит с документами о моем браке. Я должна была взглянуть проблеме в лицо.

В самом низу стопки лежал конверт с написанным от руки адресом. Почерк был неуверенный и неровный. Мне незачем было смотреть на обратный адрес, чтобы понять от кого оно.

От мистера Джорджа Каллахана.

Я положила остальные конверты на тротуар, села на бордюр и вскрыла конверт.