– Я устал. Все это бред… Отведите меня обратно в камеру. Мне нужен адвокат. И я хочу увидеть Элис… – Я уронил голову на стол.

– А так хорошо начали, мистер Моррис… – Голос лейтенанта сочился патокой.

Я поднял глаза.

– Ну и что я, по-вашему, сделал? Скажите, просто скажите!

Анакритис встал, заправил рубашку и кивнул женщине в углу. Она перевернула страницу в блокноте. Шелест бумаги, поскрипывание переплета, в котором растягивались нити… Убедившись, что она готова, Анакритис опустился на стул и начал:

– Вечером десятого августа две тысячи четвертого года вы, сойдя с корабля, следовавшего из Элунды, отделились от своих друзей. Мистер Хопкинс дал вам деньги на такси, чтобы вы уехали из поселка, но вы вместо этого пропили их в «Клубе-19». Так?

Я смешался.

– Не… Не знаю…

– Вы покинули клуб в состоянии алкогольного опьянения и, встретив Джесмин Хёрли по дороге в апартаменты «Барбати», не смогли удержаться.

– Это ложь!

– Вы изнасиловали ее, да?

– Джесмин Хёрли изнасиловали? У вас есть доказательства? Она была совсем ребенком!

Он проигнорировал мои слова.

– И чтобы правда не выплыла наружу, вы ее убили.

– Вы сочиняете на ходу!

– Затем вы пронесли ее тело через оливковую рощу и нашли подходящее место: колодец в кустах на границе с «Цирцеей». Здесь вы и спрятали Джесмин Хёрли вместе с орудием преступления – гаечным ключом.

– Нет! Вы лжете!

– Бандана Джесмин и орудие убийства покрыты следами вашей ДНК; и то и другое найдено вместе с телом. Как вы это объясните?

– Не знаю, но все было не так! Это не я!

– Если бы я только мог вам поверить… Но есть еще и футболка.

– Футболка?

Гаврас вытащил из сумки очередную бумагу, развернул и показал мне.

Это была фотография грязного, изорванного предмета одежды: фиолетовая футболка с черной надписью «Зевс сведет тебя с ума».

Что-то отвратительное пробежало по моим жилам и крепко сдавило пальцами сердце.

– Очень необычная, согласитесь? – произнес Гаврас.

Я сглотнул. Во рту у меня пересохло.

– Да, у меня такая есть. Но это не она, я свою недавно надевал.

Выражение его лица было почти сочувственным.

– ДНК, мистер Моррис… – Он пожал плечами, вытянув вперед руку, словно, будь его воля, с радостью изменил бы ситуацию.

– Я не знаю, как она попала в колодец, но это ошибка, розыгрыш! Если она моя, то никак не могла пролежать там десять лет! Я надевал ее в Лондоне несколько недель назад. Если вы меня отпустите, я ее вам пришлю. Я ее куда-то задевал, но…

Внезапное извержение, фейерверк, фонтан надежды…

– Спросите Элис! Она ее видела, я ей показывал! Пару недель назад… Может, три или четыре… До того, как мы сюда приехали.

– Спросить Элис?

– Миссис Маккензи. Спросите ее, позвоните прямо сейчас. Она все объяснит! Пожалуйста!

Вернувшись в камеру после допроса, я колотил по двери и кричал: «Приведите Элис! Приведите Элис!» В гнетущей тишине ночи встал на скамью, поднял лицо к прутьям решетки на окошке под потолком и истошно звал: «Элис!» Думал ли я, что мои мольбы долетят до нее, что слова мои пронесутся над холмом, просочатся под дверь спальни и проникнут ей в уши?

К тому моменту, когда дверь открылась, я наконец уснул. Краткое забытье, осипшее горло, неудобно повернутая шея. В состоянии крайнего истощения организм цепляется за любую возможность отдохнуть – теперь я в этом убедился.

Она стояла в дверях.

– Элис! – Я с трудом встал на ноги. – Наконец-то! Слава богу, ты пришла!

Рядом с ней маячил Гаврас, и я запнулся. Отчасти из-за того, как он отодвинулся лишь самую малость, чтобы ее пропустить, не оставляя просвета между собой и косяком; как захлопнул дверь, едва они оба оказались внутри; как прислонился к двери, непреклонно глядя из-под нависших век… Отчасти из-за того, что ее наряд был так тщательно продуман – дорожная одежда: черные брюки три четверти, белая рубашка, мягкий хлопковый джемпер, повязанный на плечах, темно-синие балетки… Неужели я настолько утратил счет времени? Уже воскресенье, и она едет в аэропорт?.. Но главное – выражение ее лица, пустые, холодные глаза. Казалось, сердце мое сейчас остановится.

– Пол, – произнесла она, держа в руке мой твидовый пиджак. – Подумала, тебе пригодится. Там, куда ты отправишься…

– Элис…

Я сделал шаг вперед, но пиджак не взял, и она положила его на пол. Гаврас жестом показал, что я должен сидеть. Игнорируя его, я застыл на месте.

– Ты мне поможешь, да? – спросил я наконец и потянулся, чтобы до нее дотронуться.

Она не подошла ни на шаг. Я уронил руку.

– Чем помочь, Пол?

Может, Гаврас ей уже на меня наговорил? Надо, чтобы она поняла…

– Элис, – начал я, понижая голос и стараясь говорить быстро, в надежде, что он не разберет, – обвинение сфабриковано. Все, что они говорят, неправда. – Я посмотрел на Гавраса, который пожал плечами. – Элис, пожалуйста, мне просто нужно, чтобы ты объяснила, что я не имею никакого отношения к смерти Джесмин. И изнасилованию. Дело серьезное! Мне нужно, чтобы ты сказала правду.

Она стояла очень тихо. Жесткая линия плеч чуть смягчилась. Или мне показалось?

– Что я должна им сказать, Пол?

– Про Джесмин, «Тойоту», футболку… Про щелочь…

– Щелочь? Не понимаю.

– Скажи, что ты велела мне купить щелочь, чтобы мариновать оливки.

Она наморщила лоб.

– Оливки? Щелочь?

– Гидроксид натрия, – пояснил Гаврас с легким поклоном.

Элис озадаченно качнула головой.

– И что ты просила меня починить машину, – продолжал я. – И поэтому я пошел в сарай, поэтому брал в руки гаечный ключ и бандану. Я не знаю, как они попали в колодец – кто-то бросил их туда, чтобы меня подставить.

Элис сжала руки на животе. Ее глаза были пусты.

– Если бы я хотела ее починить, зачем бы стала просить тебя?

– Потому что ты знала, что когда-то я работал механиком.

– В самом деле?

Она смотрела на меня в упор. В воздухе повеяло стужей.

– Я тебе говорил, помнишь?

– Настоящим механиком? – переспросила она.

Меня охватила зловещая тревога, по коже пробежала дрожь.

– Футболка… – медленно выговорил я. – Из клуба «Зевс», та, которую ты терпеть не можешь. Скажи лейтенанту, что она была у меня в Лондоне несколько недель назад! Ты ее видела!