Проводник куда-то делся, видно спустился незаметно. Тимур обнаружил, что растопырился над дыркой трубы, вися на четырех конечностях и с задом, болтающимся в пустоте. Кирпичные сколы впивались в члены, по куртке расползлись беловатые потеки, но банку Тимур сжимал крепко. Засунув драгоценность за пазуху, он медленно опустил ноги, удерживаясь изо всех сил. К счастью, сапог нащупал штырь лесенки. Осторожно перевернувшись, Тимур обратился лицом к закопченной кладке.

Спуск помнил плохо. Замедленное падение под хруст железа и камня, вот он срывается, кое-как успевает зацепиться и падает дальше. Зато героически быстро. Оказавшись на земле и подхватив рюкзак, Тимур рванул к огонькам.

Лизнецы так увлеклись легкой добычей, что забыли осторожность. И когда беда обрушилась черным мячиком, осталось им лишь пуститься врассыпную. Те же, кто не мог, отползали в панике.

Свирепствовал Тимур недолго и обнаружил безоговорочную победу. Враг бежал, оставив на поле боя коптящие факелы.

Спасенная выронила махобой, съехала по стенке и спрятала в ладошках личико. Неужто плачет?

– Как ты? – прохрипел Тимур.

Ответом был лишь всхлип.

– Маш, что с тобой? Тебя ранили?

Упрямая девица мотнула грязными волосами.

– Вот это да! Грозный Салах ревет… – Тимур сел на корточки. – Машунь, все кончилось, хочешь шоколадку?

Машка предъявила один глаз, да и тот сухой:

– Ты испил?

– Что?

– Дар Темнеца.

– Нет…

– Врешь.

– Да о чем ты вообще говоришь? Я тебе спас!

– От тебя запах.

– Какой запах? В дерьмо какое-то вляпался, пока к тебе бежал.

Сочно утерев локтем нос, Машка перестал вздрагивать, как выключили.

– Прости меня, Тема, – попросила она жалобно.

Тимур еще хотел умилиться, за что это дуреха просит прощения, конечно, он простит и готов прямо сейчас прижать ее к груди своей, утопить в поцелуях и все такое. Но этого счастья ему не досталось. Слишком поздно заметил. А когда оглянулся – напротив выстроились полукругом четыре силуэта с махобоями на изготовку. Не успеет он замахнуться, как укоротят на голову. Прав был Калоша: нельзя противцам верить. Машка сыграла приманку, хорошо, надо сказать, сыграла, отчаянно.

Чингиз повел махобоем:

– Будь покорным, пришлец, и мы отпустим тебя быстро. Нам не нужно твое мясцо и Тёпла Водица.

Тимур поправил съехавший летный шлем и крикнул из последних сил:

– Меня зовут Тимуром! Понял, гад! Всех не отпустите! Расплата близка!

Окружившие переглянулись, но ничего не произошло. Чингиз ритмично раскручивал резину:

– Ты отравлен ядом Темнеца. Отойди с миром. Молник против нас бессилен.

– Сейчас узнаем, – пообещал Тимур.

Неуловимая команда запустила махобои, и они завертелись пропеллерами, образуя щиты летающих лезвий.

Тимур беспечно позабыл про подругу: а ведь стоит ей взмахнуть своим оружием, как все будет кончено. Но грозный Салах застыл на корточках, скрыв лицо.

– Поцелуй на прощание!

Машка не шелохнулась.

Тимур прицелился в ближнего.

Из переулка донесся странный звук. Он нарастал стремительно, как сорвавшаяся лавина, но что приближалось, понять было невозможно: вроде глухой топот. Противцы замерли.

Вырвался темный ураган и понесся стеной на них. И был он не из песка, дождя или снега. Тельца в резиновых безрукавках подпрыгивали на прямых ногах, взлетали, падали и опять отскакивали. Как будто опрокинулся грузовик с резиновыми мячиками.

Лавина обрушилась. Тимура подхватили, он вознесся, успев заметить, как Чингиз резко уменьшился, и тут же исчез из виду. Перед глазами с бешеной скоростью пролетали стены и крыши, а желудок испытал взлеты и падения, как в обезумевшем лифте.

Он расслабился и покорно отдался потоку. Главное – цел.

Волна прыгунов неслась и неслась вперед.

Вскоре прыжки сократились, и подошвы Тимура ударились о твердь. Тимур кое-как встал на ноги и обнаружил, что доставлен к знакомому месту.

В распахнутые ворота втягивался хвост гигантского змея, с чешуей из покорных спин. Пришли все, кто обитал в Треугольнике: лужники, лизнецы, мрачные живцы, были и такие, кого Тимур видел впервые, согнутые и прямые, скорченные и в силе, в резиновых плащах и полуголые. Они тянулись нескончаемой очередью, топчась и мелкими шажками продвигаясь вперед. А там, в глубине, пылали огни, отбрасывая оранжевые блики.

По толпе пробежал шорох, на Тимура оглядывались, расступаясь и открывая ему дорогу. Шепот несся из уст в уста:

– Тимур… Тимур Лютый… Лютый…

Пальцы Тимура по-прежнему сжимали черный мячик.

Спрятав вспотевшее оружие, Тимур для чего-то поправил перемет холщовки и пошел вперед.

Пустой цех был полон. В полумраке коптящих факелов жались к стенам молчаливые обитальцы. Дальше вповалку грудились тела многих лизнецов и живцов, умаялись, наверное, за день, теперь отдыхали. Посредине на сбитых козлах возвышалась бочка, из днища которой тянулся резиновый шланг, рядом стоял Калоша. Он приветливо распахнул объятия:

– Вернулся!

Тимур возвратил суму хозяину. Внимательно осмотрев отбитое дно банки, Калоша спросил:

– Испил влагу, как должно?

Пришлось заверить, что проглотил все до капли, даже выскреб со дна.

– И уцелел на Башне Вождя! – отбросив поклажу, Калоша обнял Тимура, но при этом незаметно обнюхал. И остался доволен.

– Это великая Ночь! – радостно объявил он. – Сегодня ты пришел к великой Резине. Темнец верил, что это сбудется. Он знал, что ты встанешь рядом. Скоро ты узнаешь, какими силами наделила тебя великая Резина.

Калоша крепко прижал к себе и похлопал по спине. Тимур снес бурную радость терпеливо:

– Где Темнец?

– Еще не время, скоро ты увидишь его. Что еще хочешь узнать?

Выбор был невелик, больше всего хотелось понять, что за товар куплен такой ценой.

Калоша поманил, и к нему торопливо подбежал торбник. Тот самый богатенький бедолага, купивший воду у Тимура и разодранный дружками. Выглядел доходяга вполне сносно, хотя держался кособоко, но сомнений не было: полноценно жив.

Откуда-то появилась металлическая струна, Калоша раскрутил и с размаху хлестнул торбника как плеткой. Отвалился приличный кусок плеча с левой рукой. Но Калоша не успокоился и отсек голову, а затем и половину туловища. Вместо торбника осталась пара ног, да и та пала. На срезах отрубленных кусков собралась густая чернота.