— Страшно, — заметил он. — Что если одно из них упадет прямо на голову?

— Может, от этого умнеют, — поддразнила его Майя, подняв брови и вызвав у него улыбку. Расправив юбки, она села на траву рядом с Кольером.

— В бочке яблоко с гнильцой, — произнес Кольер, откусив еще. — Похоже на детскую песенку.

Он глубоко вздохнул и помрачнел; взгляд его блуждал по яблоневому саду.

Майя молча перебирала травинки; шею щекотал теплый ветерок. На лицо Кольера наползла тень, и ей захотелось узнать, о чем он думает.

— Когда ты пригласил меня на танец, ты… ты хотел только… отомстить леди Деорвин и Мюрэ?

Сдвинутые брови разошлись, на губах заиграла лукавая улыбка.

— Нет, причин у меня было больше, признаю, — ответил он. — Но я ничуть не жалею, что щелкнул их по носу. Они гадко с тобой обошлись.

От этих слов щекам Майи стало жарко.

— А что ты решил насчет меня, Кольер?

Пальцы ее по-прежнему блуждали по траве, но она осмелилась коротко посмотреть ему в глаза.

— О чем ты?

— Ты знаешь о чем. Ты все еще думаешь, что я… притворяюсь? Сигил тайны не дает мне произнести это слово, но ты все еще думаешь, что я… она?

Он смерил ее задумчивым взглядом и отрицательно покачал головой. Майя ощутила невероятное облегчение.

— А ведь если бы ты была ею, все было бы проще, — вздохнул он. — Я не так мудр, как твоя бабушка… хотя это еще как посмотреть, ведь я, по крайней мере, не назначал Эли Кранмира альдермастоном. Двуличный тип… и твой, кстати, враг, Майя, это сразу видно. При дворе твоего отца я сразу понял, что этому Кранмиру доверять нельзя. Правда, я думал, что он всего лишь дальний родственник леди Деорвин, но уже тогда было ясно, что ради своей выгоды он предаст и ее, и кого угодно. Боюсь, у нас с ним слишком много общего. Тебя это не беспокоит?

Майя поежилась от ветерка.

— Честно говоря, беспокоит.

Кольер мрачно кивнул.

— Я совсем запутался, Майя, — признался он, невидящим взглядом окинув сад. — Твоя бабушка… очень необычная женщина. Я человек упрямый, я вечно подвергаю все сомнению, и все же мне хочется ей верить! Неужели она и в самом деле выплатила за меня выкуп, не желая ничего взамен? Я охотнее был бы в долгу у нее, чем у кого-либо иного, но она утверждает, что я ничего ей не должен… — он с благоговейным уважением покачал головой. — Нет, не понимаю.

Майя положила ладонь ему на руку.

— Она самый добрый, самый мудрый человек из всех, кого я знаю, — искренне сказала она. — Знаешь, альдермастон всегда дает обеты, и один из них — честность. Бабушка просто не может лгать.

Он опустил взгляд на ее ладонь, лежащую у него на руке, а потом впился глазами ей в лицо.

— Давай пройдемся.

— Что? — переспросила Майя, не ожидавшая столь резкой смены темы.

— Я не могу сидеть с тобой рядом. Меня так и подмывает поцеловать тебя. Давай лучше пройдемся.

Он встал, оставив недоеденное яблоко на траве, и протянул руку Майе. Уронив огрызок, она вложила свою ладонь в его. Не расцепляя рук, они побрели между яблоневых деревьев. От его руки исходило тепло, и от его присутствия тело наполнялось неудержимой радостью, которая играла в коленях и бурлила в груди.

Они шли, изредка пригибаясь и ныряя под низко нависшую ветку. Кольер вздохнул.

— Мне страшно хочется тебя поцеловать, — признался он, — потому что в глубине души я не верю, будто ты меня убьешь. Но если то, что ты говоришь, правда, и если Сабина говорит правду, я просто обманываю себя. Знаешь, мне очень хочется узнать, что было бы, если бы я не сбежал с мастонских испытаний, а прошел их, как все. Что было бы, если бы я заставил своего отца, покуда он был жив, добиться исполнения договора с твоим отцом и скрепить нашу детскую помолвку браком.

Он страстно стиснул ее руку.

— Понимаешь, Майя, меня мучают мысли… Если бы ты была… если бы ты стала злом по собственной воле, наша связь была бы в некотором роде менее… трагична. Твой поцелуй несет смерть, а я — твой муж, и не могу поцеловать тебя, не совершив непоправимого. Как бы я хотел, чтобы все было иначе! Ведь тебя завлекли в это обманом — почему же ты должна нести все ужасные последствия этого?

Майя слушала, и сердце ее сжималось, а горло перехватывало от слов, которые озвучивали ее собственные, самые потаенные движения души. Чтобы не расплакаться, она стала думать о его руке и постаралась идти шаг в шаг с его неспешной походкой. Ей очень хотелось утешить Кольера, но она не хуже него понимала, что утешения в ее словах он не найдет.

— Как бы я хотел, чтобы все было иначе! — повторил он, тяжело дыша. — Я приучил себя думать, что орден мастонов — не более чем пустая традиция, оставшаяся от наших предков. Что мастоны нужны затем, чтоб запрещать нам делать то, что мы хотим. И тому есть доказательства. Но… но что, если… что, если я ошибался?

Он горько засмеялся.

— Теперь я понимаю гнев Кранмира. Как я могу судить того, кто слеп так же, как и я был? Он убедил себя в собственной правоте, однако от этого не стал более прав.

— В мастонских книгах есть одна цитата, — негромко произнесла Майя. — Из Овидия. Он писал, что мы упорно не желаем верить в то, что, будучи признано истиной, уязвит наши чувства.

— Не помню такого, — усмехнулся он. — А ведь и правда. Понимаешь, Майя, мне не хватает доказательств. Мастоны могут призывать силу Истока, но ведь и обладателю кистреля это тоже под силу. Один орден твердит, что Исток нельзя принуждать. Другой говорит, что глупо сдерживать свои желания, если и тот, и другой путь равно ведут к цели. Ты убеждала меня в том, что должна стать мастоном, что твой долг — остаться и открыть Сокровенную завесу. Несколько времени это у тебя займет?

Майя печально покачала головой.

— Мне нельзя остаться здесь навечно, — горько сказал он. — Здесь чужая земля. Кроме того, твой отец разгневается, узнав, что я женился на его дочери без его благословения. Я не могу полагаться на его гостеприимство, пусть даже он полагает, что с меня взять нечего. Ты ведь знаешь, — он заговорщически понизил голос, — я собирался выбить из него земли, титулы и графство в обмен на брак с его дочерью, заманить его в ловушку, а потом признаться, что я уже женат на тебе, — он прищелкнул языком. — Ради такого можно было и пощадить леди Деорвин. Впрочем, графство-то я все равно получил. Ну, каков из меня вышел граф?

Он подмигнул ей и, похоже, несколько воспрял духом.

Майя не сдержала улыбки. Она посмотрела в глаза Кольеру.

— Спасибо тебе.

— За что?

Улыбка оставила ее лицо — Майя не привыкла открываться другому человеку.

— За то, что вступился за меня там, в зале. Меня так давно никто не защищал.

Взгляд его смягчился. Он протянул руку и провел пальцем по ее щеке.