Две пожилые женщины за соседним столиком повернулись в нашу сторону и зашептались, прикрывая рты руками в перчатках. Неужели у них настолько скучная жизнь, что им нужно совать нос в чужие дела?

– Не могу поверить, что ты уже обо всем договорился.

После того как Тайг вел себя вчера, я боялась, что он назло мне откажется аннулировать брак в принципе и мне придется соблюдать данные клятвы.

Я поставила чашку на стол и сурово уставилась на пожилых подружек, пока те не отвернулись.

Тайг, казалось, не заметил, что нас подслушивают. Он взял мою чашку и сделал глоток. Поморщившись, он бросил в чай три кубика сахара и размешал его.

– Даже самый настоящий мерзавец вроде меня умеет держать обещания, – сказал он, потягивая чай.

Самый настоящий мерзавец.

После долгих размышлений в одиночестве за чаем я поняла, что виновата в нашей вчерашней ссоре не меньше Тайга. Так уж вышло, что мы временно женаты, и из уважения к нему мне следовало вести себя скромнее с Робертом. По крайней мере, в присутствии Тайга.

– Прости, я вчера сказала много лишнего. Все те ужасные слова были произнесены в гневе.

Тайг никак не отреагировал на мои слова. Он допил чай и аккуратно поставил чашку на блюдце.

– Прибереги никчемные извинения для того, кому не все равно. Я тебе никто, и ты мне никто.

Он бросил мне в лицо мои же слова, которые я сгоряча наговорила ему вчера. Услышать подобное было обиднее, чем мне хотелось бы признавать.

– Тайг…

– Не-не, все в порядке. Мне нравится, когда я знаю, где проходят личные границы. Весьма облегчает жизнь. – Тайг бросил в рот кубик сахара и встал. – Встретимся в пятницу в половине третьего в пабе «Арки». – Он ухмыльнулся. – Надень что-нибудь миленькое.

С этими словами он развернулся на каблуках и зашагал прочь. Кто-то подошел ко мне сзади и положил руку мне на локоть.

– Куда это он? – Роберт хмуро посмотрел вслед Тайгу, наблюдая, как тот лавирует между пешеходами.

– Он остановился в другом месте на следующие несколько дней, – сказала я, когда Тайг скрылся за ювелирным магазином.

Скорее всего, он вернется в свой замок и проведет остаток недели, занимаясь всем тем, чем обычно занимаются принцы. Будет считать золото, читать письма и соблазнять женщин.

Роберт схватил меня за талию и развернул к себе. Старухи за соседним столиком теперь смотрели в нашу сторону с одобрительными улыбками на лицах.

– Великолепно, – засмеялся Роберт. – Не могу дождаться, когда мы останемся с тобой наедине.

Я буду наедине с Робертом. Единственное, чего мне хотелось больше, так это увидеть Эйвин. Но поскольку это пока невозможно, я решила позволить себе насладиться временем с Робертом.

Пахнувший рыбой, солью и водорослями ветер попытался растрепать мои собранные в высокую прическу волосы, пока мы с Робертом шли к экипажу.

Стая чаек с криками кружит среди серых облаков. Вокруг нас резвятся дети, играя в пятнашки со смехом и визгом.

Мы остановились, чтобы пропустить их, но одна чумазая девочка запуталась в моих юбках.

– П-простите, миледи, – пропищала она, делая неловкий реверанс.

– Все в порядке…

– Смотри, куда идешь, грязная оборванка. – Роберт оттолкнул ее в сторону.

Девочка бросилась бежать к своим друзьям, едва не сбив с ног пару, которая шла впереди нас.

– Грязная оборванка? Как можно такое говорить ребенку, Роберт? – Я сердито посмотрела на его недовольное лицо. – Она ведь не специально.

– Специально или нет, язычники не научатся хорошим манерам, если не учить. А учить тому, что социально приемлемо, а что – нет, очень важно.

– Этой девочке не больше семи-восьми лет. У нее еще достаточно времени, чтобы обучиться светским манерам, – возразила я, чувствуя, что мне неловко держать Роберта под руку. Его рука показалась мне необычайно тяжелой.

Я натянуто улыбнулась и отняла руку, притворяясь, что поправляю шпильки в волосах.

– В ее возрасте я сбегала в лес за домом и варила там волшебные зелья.

А еще целовалась с мальчиками, надеясь найти своего принца.

– Да, я знаю, – сказал Роберт с невеселым смешком. – И я очень надеюсь, что ты будешь воспитывать наших детей достойными людьми.

– Наших детей? – переспросила я, приходя в ужас от подобной мысли.

Мы подошли к карете, стоящей рядом с осыпающейся каменной стеной у прилавка с цветами.

– Ты ведь хочешь детей? – спросил Роберт, нахмурившись и бросая на меня косой взгляд.

– Ох, ну что ты. Конечно хочу. Я просто… Я не знаю… Мы просто никогда не говорили о детях, и я не знала, что ты думаешь по этому поводу.

Когда мы разговаривали с Робертом, мы всегда говорили или о погоде, или о наших родных, или о его товарищах по университету. В те редкие моменты, когда мы оставались наедине, мы были слишком заняты друг другом, чтобы обсуждать совместное будущее.

– Я хочу подарить тебе все, о чем ты мечтаешь. – Он заправил выбившийся локон мне за ухо и улыбнулся. – Семья. Дом. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. Я дам тебе все, что ты захочешь.

Я повернула голову и поцеловала его ладонь.

– Все, чего я хочу, – это ты.

В доме тихо, если не считать потрескивания огня в камине. Дейзи и остальная прислуга ушли после того, как убрали посуду после ужина.

Мы с Робертом остались наедине.

Языки пламени отражаются от двух пустых бутылок из-под вина и бокалов, оставленных на кофейном столике. Жилет Роберта валяется на полу рядом с нашими ботинками.

– Мне не нравится, что ты все еще носишь обручальное кольцо, – сказал Роберт, поглаживая большим пальцем зачарованный изумруд.

Я села на руку, прежде чем Роберт увидел татуировку. Надеюсь, эта метка исчезнет, как только брак аннулируют.

– Разве это важно? Ведь я не замужем, – сказала я с наигранным смехом и прижалась к груди Роберта, чувствуя сильные ровные удары его сердца под частично расстегнутой рубашкой.

Он обнял меня крепче, как будто не собирался отпускать никогда.

– Мне не нравится напоминание о том, что ты принадлежала другому.

Мне это тоже не нравится.

Еще три дня – или два? Не помню точно. В любом случае я скоро аннулирую свой брак с Тайгом.

И потом…

И потом что?

Заберет ли Тайг кольцо обратно? Если так, то я останусь совсем беззащитной перед Фидой и буду вынуждена говорить правду почти целый год. Даже не знаю, что хуже. Умереть медленной мучительной смертью – это ужасно, но если мне придется рассказать Роберту правду о том, что на самом деле произошло за последние несколько недель,