Армия Себерии была оснащена и подготовлена к войне лучше киевлян, превосходила их в надежности и живучести бронеходов и боевых кораблей, в их – кораблей и машин – оснащении, скорости и огневой мощи. Короче говоря, себерцы стреляли дальше и точнее, и их залп весил больше. Оборона киевлян была прорвана сразу на пяти или шести направлениях, и Восточный фронт снова пошел вперед.

Тем не менее сражение не прекращалось ни на минуту, и его накал со временем не только не снижался, но, кажется, даже возрастал. Трижды киевляне прорывали боевое охранение авиаматки, и положение спасали одни лишь вымотанные до предела пилоты штурмовиков. Один раз дело дошло до того, что плюнув на грозные приказы Адмиралтейства, Лиза оставила «за старшего» своего старпома, а сама повела в бой неполную штурмовую эскадрилью, подняв в воздух коч, пилот которого был ранен в предыдущем вылете. Атаку они, к счастью, отбили, отделавшись легким испугом в виде нескольких попаданий снарядов малого калибра в корпус «Архангельска». И когда усталые, но довольные истребители вернулись домой, «моральное удовлетворение» вкупе с сопутствующим ему резким выбросом адреналина и эндорфинов в кровь едва не свело Лизу с ума. Просто крыша поехала, как от хорошей дозы «номера один», о котором Лиза даже вспоминать себе запретила, не то что употреблять. Впрочем, правды ради следует отметить, что никого в этом «безумстве храбрых» она не сбила, и даже, возможно, ни в кого конкретно не попала, хотя боезапас израсходовала до последнего патрона. И получалось, что слетала она не для дела и не из необходимости, а всего лишь, чтобы выпустить пар. Что ж, выпустила, и даже снискала некоторую толику народной любви. Истребители после этого ее кунштюка Лизу конкретно зауважали, экипаж – в особенности, младшие чины, – тоже, чего не скажешь о старших офицерах, смотревших на нее в лучшем случае с неодобрением. Впрочем, Лиза и сама знала, что по большому счету была неправа. Нечего ходить в штыковую, если у тебя за спиной целая ударная авианосная группа. Расточительно, неумно и чревато для нее самой большими неприятностями, вплоть до трибунала.

Обдумав все как следует – и возблагодарив ангела-хранителя за то, что не сняли с должности и не отправили под трибунал, – Лиза решила больше не чудить. Мало ли что хочется! Хотеть не всегда означает мочь. Тем более что она – капитан 1-го ранга Елизавета фон дер Браге, а не «просто так, погулять вышла».

* * *

Седьмого мая в 8.30 утра «Архангельск» шел на высоте три тысячи метров курсом зюйд-тень-вест, а попросту говоря, от Орши на Могилев. Штурмовики с подвешенными под крылья стокилограммовыми бомбами взлетали позвенно и уходили вдоль Днепра к близкому уже городу. Бомбили переправы, не позволяя 12-му механизированному корпусу киевлян выйти из окружения, созданного сходящимися ударами фланговых соединений Западного и Восточного фронтов.

Настроение в боевой рубке царило приподнятое, настрой – боевой. Всем хотелось приблизить конец войны. А они – войны – обычно заканчиваются только тогда, когда у одной из сторон не остается возможности или воли к дальнейшему сопротивлению. И не важно, означает ли это безоговорочную капитуляцию, или произнесенное сквозь зубы согласие «как-нибудь договориться». Однако пока Киев к переговорам был не готов, и себерцам не оставалось ничего иного, как принуждать княжество к миру всеми доступными способами.

– «Свеаборг», займите верхний эшелон!

– Старт, вашу мать! У вас там что, все перепились? Срочно освободите полосу!

– Здесь четвертый, отбомбились, идем домой…

– Разрешите взлет!

– Машина, добавьте…

– Вижу дымы…

Лиза сидела в «адмиральском» кресле, но всю работу за нее делали другие. Первый помощник, шеф-пилот, диспетчер летной палубы, командир авиагруппы… Она лишь наблюдала и слушала, изредка вмешиваясь в эту деловитую суету или отвечая на прямые запросы. Внутренний коммуникатор работал в режиме конференции, и Лиза могла слышать любые переговоры на выбор, всего лишь играя переключателем на левом пульте. Ну, и еще старший связист командного пункта выводил на неё время от времени «прямые линии» от заинтересованных сторон.

– Вестовой! – подозвала Лиза матроса, дежурившего у выхода на правое крыло мостика.

– Здесь, командир!

На Флоте, как, впрочем, и в армии, в боевой обстановке устав упрощал обращения на всех уровнях до разумного минимума.

– Принесите, пожалуйста, чашку кофе.

– Есть!

Вестовой служил с ней уже третью неделю и знал, что кофе Лиза пьет не просто крепкий, а очень крепкий. Без молока и сахара, но зато с шоколадом.

– Командир! – неожиданно вклинился в переговоры Центра управления полетами голос начальника разведки. – Срочно! Высший приоритет!

– Слушаю! – сразу же откликнулась Лиза, переключаясь на изолированный канал связи.

– В районе Жлобина разведчик второго флота засек группу кораблей, идущих курсом на Могилев, и это не наши корабли.

«От Жлобина, значит, встречным курсом».

– Кто? Сколько? Координаты, скорость? – Лиза начала задавать вопросы, выводя на планшет справа от себя подробную карту района. – Подтверждения есть?

– Радиометрическая станция армейской зоны ПВО в Клинцах данные разведчика в целом подтверждает. Расхождения есть только в количестве бортов и типе кораблей. Радиометристы видят тринадцать отметок, из них пять вроде бы большие, а разведчик визуально наблюдал только семь и еще три или четыре обнаружил радиоискателем. Но он утверждает, что как минимум четыре борта – это линкоры.

– Четыре линкора? – такого поворота Лиза, признаться, не ожидала. Киевляне в последние дни тяжелые корабли на линию соприкосновения не выпускали, и вдруг на тебе! Сразу четыре – а возможно, и больше – линейных кораблей в строю и, значит, втрое больше кораблей сопровождения. И, разумеется, корабль-матка в тылах, а то и два.

«Эскадра полного состава? Но откуда? И зачем?»

Группа «Рцы» вряд ли представляла собой такую уж важную цель, чтобы задействовать целую эскадру.

«Хотя…»

Если поблизости нет других сил Флота, то идея становится вполне разумной. Одним махом угробить и авианосную группу, и сорвать план по окружению могилевской группировки. Чем плохо?!

– Что-нибудь еще? – чуя недоброе, спросила Лиза и оказалась в своих предчувствиях права.

– Разведчик при визуальном контакте уверенно опознал «Королеву Елизавету» и «Герцога Йоркского».

«Британцы решились вступить в войну? Бред какой-то!»

– Выясни по своим каналам, сколько у них кораблей по максимуму! И вообще, все, что мы про них знаем! – приказала она и сразу же переключилась на радиорубку. – Дайте связь с адмиралом Богорадом! Высший приоритет!

Однако разговор с командующим 5-й эскадрой много радости Лизе не принес. Богорад ничего о вступлении Великобритании в войну не знал и полагал, что английская эскадра по-прежнему всего лишь «демонстрирует флаг» в низовьях Днепра. Впрочем, он обещал связаться с Адмиралтейством и Ставкой, чтобы уточнить ситуацию. И это была, по-видимому, хорошая новость. Плохая заключалась в том, что, если это война, то Лизе надо срочно уносить ноги, потому что никто к ней на помощь, похоже, не успевает. Однако, если это не война, а блеф – «демонстрация намерений», так сказать, – то уходить, напротив, никак нельзя. Сыграл труса, проиграл всё.