Чувствуя себя гадкой манипуляторшей, я взяла то, ради чего изатеяла разговор о «гостье». Очень неприятно, что приходится обманывать милую,простодушную, по-детски доверчивую Марину. За короткий срок, проведенный внашем доме, она успела понравиться всем, каждому сказала ласковое слово,сделала вкусную запеканку, а я нагло пользуюсь простодушием девушки. Слабымоправданием мне служит тот факт, что я хочу избавить Катю от нависшейопасности.

— Кстати, — воскликнула я, пряча ключи в карман, — ты сКатей знакома?

— Неа.

— Папа тебе не представил внучку хозяина?

— С какой стати? — пожала плечами Марина. — Он же с ними недружил, просто работал на Зелимхана.

Сильно сомневаюсь, что Адашевы были в курсе папиных семейныхдел. Отец таким немногословным был, никого никогда не грузил. Да и какомухозяину понравится, если его шофер будет трепаться о своей семье?

Я вздохнула, действительно, Марина права.

— Зато сейчас у тебя есть возможность подружиться с Катей.

Марина подперла щеку рукой.

— А она из своей комнаты не выходит, сидит там сиднем, носане кажет.

Я встала.

— Ну не буду тебя больше отвлекать, иди выбирай себе фильм.

— Не, — заулыбалась Марина, — Маша завтра обещала меня вгород свозить, в какую-то галерею «Икс», сказала, мне понравится. Ты не знаешь,что там показывают? Неохота перед Машкой в грязь лицом ударить, в художниках ясовсем не разбираюсь.

— Машка решила сделать тебе сюрприз, — ответила я и пошла кдвери, — приедешь — увидишь.

Галерея «Икс» — это огромный торговый комплекс, набитый подзавязку шмотками. Маруська хочет приодеть Маринку, не стоит портить ейпраздник.

Пусть наша гостья ахнет от восторга, увидав кофточки итуфли. А мне сейчас надо попытаться поговорить с Катей.

Я спустилась на первый этаж, дошла было до комнаты девочки,постояла пару секунд у двери, но потом раздумала стучать. Скорей всего, сейчасуслышу недовольное «Чего надо?» или «Кого там черт принес?».

Катя хочет, чтобы ее оставили в покое, так пусть получитэтот покой.

Утром я спустилась вниз, когда все остальные давноразъехались по делам. Позавтракала, пошла к гаражу и вдруг поняла: чьи-то глазауставились мне в спину.

Я обернулась: в раскрытом окне гостевой комнаты виднеласьфигурка Кати.

— Привет! — крикнула я и помахала рукой.

Девочка исчезла с такой скоростью, словно ее языком слизали.

— Во ей сейчас раздолье будет, — хмыкнула догнавшая меняИрка, — я за продуктами подалась, в доме никого, можно по всем комнатамшляться. Жаль, у нас замков на дверях нет!

— Не говори глупости, — рассердилась я, — если бедныйребенок наконец-то выйдет поесть, это к лучшему.

— Ну насчет бедного вы, пожалуй, ошибаетесь, — прищуриласьИрка, — хитрая она, спасу нет. Я ее тоже сначала жалела, а потом перестала.

— Почему? — удивилась я.

Ирка хмыкнула.

— Около двух дня я подошла к ее комнате и говорю:

«Катюша, не побоишься одна остаться? Мне в химчисткусъездить надо». Два раза вопрос повторила, а ответа не дождалась.

Но Ирка не привыкла отступать. Из-за створки доносилисьзвуки громкой музыки. Думая, что девочка просто не услышала ее, домработницазаорала:

— Мне ехать пора!

Внезапно дверь распахнулась и на пороге возникла Катя.

— Незачем так визжать, — гневно заявила она, — с какойрадости ты сюда лезешь? Ты поломойка, и знай свое место. Кстати, когда явселилась в эту комнату, в ней стояла отвратительная грязь. Будешь сюдашляться, скажу Даше, чтобы у тебя из зарплаты вычла за отвратительную уборку.

Ирка растерялась, она искренне считает себя полновластнойхозяйкой в особняке, а нас неразумными, неряшливыми, вечно оставляющими послесебя беспорядок детьми. Никто в нашем доме никогда не разговаривал с ней втаком тоне. Нет, замечаний Ирка от нас получает в избытке. То на нее налетитМашка с требованием:

— Брось все и погладь срочно блузку!

То Зайка принимается тыкать пальцем в зеркало иприговаривать:

— Ну и грязь! Лица не видно!

А еще есть Дегтярев, никогда не знающий, где у него лежатвещи, и каждое утро у нас начинается с громкого вопля полковника:

— Ира! Куда подевались брюки (рубашка, ремень, носки,пиджак, галстук, портфель, зубная щетка, одеколон, ботинки, ключи от машины,права с техталоном, брелок от ворот…)?

Следует отметить, что Ирка особенно не расстраивается,выслушивая претензии домашних. Она быстренько тяп-ляп гладит блузку и, еслиМашка возмущенно вопит: «Но у нее все рукава смяты», — бодро отвечает:

— Так в них утюг не просунешь! Надевай, и так сойдет.

Зеркало в ванной домработница обмахивает тряпкой с самымнедовольным видом, бурча себе под нос:

— Ну и какой смысл его мыть? Что за каприз? Вечером опятьпастой заляпают.

А на Дегтярева она и вовсе не обращает внимания.

Услышав завывания полковника, Ирка выйдет в холл первогоэтажа и гаркнет во всю мощь своих хорошо развитых легких:

— В шкафу гляньте, там все, в вашей спальне!

— И зубная щетка с туалетной бумагой? И уличные ботинки? —кричит в неистовстве Александр Михайлович.

— Ага, — меланхолично отвечает Ирка и отправляется по своимделам.

Единственный человек в нашем доме, получающий все сразу, попервому требованию и в наилучшем виде, — это Аркашка, с остальными Ирка нецеремонится. Мы давно перестали считать ее прислугой, и, хотя ежемесячно банкпереводит на счет домработницы определенную сумму, Ирка нам как родственница.Порой у нас начинаются выяснения отношений, но.., никто и никогда неразговаривал с Иркой злобно, не указывал ей на место и не пугал отставкой. Намэто просто не придет в голову, разве можно уволить из дома троюродную тетушку?Хоть она и раздражает порой до зубного скрежета, так ведь своя, родная.

Поэтому, услышав заявление Кати, Ирка почувствовала себяоскорбленной до глубины души. И сейчас зудела, садясь в свою машину: