Раньше ее губы складывались иначе. Я помню ее прежнюю улыбку: простодушную, как песня у костра. Мягкие скулы, нежный абрис подбородка... В ее лице что-то изменилось. Как будто прошлись резцом. Особенно по линии губ.

Я сидела напротив, смотрела на ее волосы. Натуральные, цвета соломы. Прикидывала: новый водитель – неспроста. Казачок, пятая колонна. Когда начнутся военные действия, должен открыть ворота. Чтобы они вошли. Если предположить, что входить будут именно люди Намира, а не те, другие, о которых я знаю только то, что они есть.

Сегодня утром я его видела. Мужик как мужик. Восточные черты, дешевая кожаная куртка. Турецкая. Теперь их носят все. Сидел у бухгалтерской «Волги». На корточках, у заднего колеса. Проходя мимо, я повернула голову. Наши взгляды встретились. Я подумала: в этом что-то есть – глянуть в глаза тому, кто обеспечит условия твоей смерти.

* * *

«Поезжайте в город. Купите карту России. Побольше, – Фридрих разводит руками, демонстрируя габариты. Секретарша кивает и исчезает. – Повесим на стену, – он подмигивает, как будто нашел выход. Из нашего тупика. – Ничего, еще поглядим... Бог не фраер!»

Фридрих шагает по кабинету. «Та-та-та-та!» – вскидывает руки, словно бьет из автомата, стреляет от живота. Мальчик, играющий в войнушку. Палит в наши широкие окна, завешанные зелеными занавесками. В окна, как в небо. В небо, как в овчинку.

Я слышу шум отъезжающей машины. Это недолго: доехать до проспекта Луначарского, зайти в канцелярский.

«Вот так, – Фридрих возвращается к столу. – Нонче – не давеча, – обезьяний бугор вспухает довольной ухмылкой. – Кулаками не отобьешься... Ну, – он переходит к текущим делам, – что там наш юрист?»

«Работает. К вечеру отчитаюсь».

Помечаю в блокноте: встретиться с юристом. Новая налоговая схема.

На первый взгляд она кажется непроходной. Новые правила ввели на прошлой неделе. Пришли соответствующие материалы. Главный бухгалтер жаловалась: «Тупик. Нам не обойти».

Позавчера мы обсуждали с Фридрихом, листали нормативные документы. Если действовать строго по правилам, производство проще остановить. Все равно оборотных средств не хватит. Наши скорости не соответствуют их аппетитам. Так могут крутиться только банки. Короче, те, кто имеют дело с деньгами, не вложенными в товар. Товар – обуза, гиря...

«Прижмите юриста. Сам не сумеет, вызовем аудиторов. Пусть порешают».

На языке нашей рухнувшей истории порешить – значит поставить к стенке. Пустить в расход.

Последнее время Фридрих плохо выглядит. Такое впечатление, будто скульптор, работающий над нашими лицами, проложил вертикальные морщины. Обвел обезьяний бугор.

Наш юрист – выпускник ленинградского юрфака. Я видела его красный диплом. Раньше с такими дипломами оставляли на преподавательской работе.

«Татьяна Андреевна, я бы и рад. Но правда никак. Судите сами», – он листал, предъявляя непроходимые параграфы.

Я не слушала: смотрела в его лицо. Чистое. На языке нового времени это слово означает «глупое». Педагоги из бывших, преподающие на юрфаке, учили действовать строго по правилам. К Фридриху попал по рекомендации. Жена и новорожденный сын. Живут в однокомнатной квартире. Фридрих обещал помочь. Не сейчас, со временем, года через три. Если молодой специалист себя покажет. На его месте я рыла бы землю.

«Олег Петрович, – я отодвинула толстую распечатку. – Не надо пудрить мне мозги. Вы обязаны это сделать – это ваш вопрос. Иначе...»

Он моргает глазами. В его юридической голове такое не укладывается. Закон есть закон.

«У законодателей есть родственники. Или знакомые... Вы меня понимаете?» – я объясняю терпеливо. «Родственники... или знакомые? А при чем здесь?..»

Похоже, мне попался тупой ученик.

«Значит, законодатели заинтересованы. Не станут действовать в ущерб себе. Не знаю, как это назвать юридически, но там должна быть лакуна. Лазейка. Щель. Чтобы те, кому нужно, в нее пролезли. Надеюсь, вы меня поняли. Идите и думайте, – я слышу интонацию Фридриха. – Ваше дело ее найти».

* * *

«Во-от, – Фридрих раскатывает карту. Раньше такие висели в кабинетах географии. – Сейчас и посмотрим... Ну, и где?» – его палец скользит по русской равнине. Карта раскрашена в мягкие тона: от бежевого до темнозеленого. Зеленый – наши вечные болота. В которых завязнет любая птица-тройка. Не говоря уж о нашей бричке.

На физической карте России этого города нет. Надо было выбрать другой масштаб.

«Черт! – Фридрих вынимает верблюжью сигарету. – Где этот идиот?»

В данном случае идиот – Сергей Николаевич. Начальник отдела реализации. Мне он, скорее, нравится: молодой, энергичный. Раньше про таких говорили: работает с огоньком. Отца нет. Мать – школьная учительница. В прошлой жизни это называлось: мальчик из приличной семьи.

«Почему идиот? Нормальный парень».

«Хорошо, – Фридрих морщится. – Где этот не идиот?»

«Может, на складе?»

Фридрих снимает телефонную трубку: «Ну где они?.. Провалились...»

Склад готовой продукции молчит.

«Татьяна Андреевна, не в службу, а в дружбу... Если вам не трудно...»

Я киваю: не трудно. Конечно, схожу.

«Я запрусь, – Фридрих трет глаза. – Подремлю полчасика. Если что-нибудь срочное, будите».

* * *

Добро должно быть с кулаками,

Добро суровым быть должно,

Чтобы летела шерсть клоками...

Прежде чем спуститься на склад, я заглядываю в столовую. Два часа – обеденное время. Все столики заняты. Женщины в платках, мужики в рабочих комбинезонах... Я ищу взлохмаченную голову. Здесь его точно нет. Иду по коридору, заглядываю во все двери: отдел рекламы, дизайнер. Бухгалтерия.

«Сергея не видели? Сергея Николаича?»

Главный бухгалтер поднимает голову.

«Ни хрена не понимаю. Может, вы объясните?» – она протягивает мне бумагу.

Факс. Вчерашним числом. От городничего того самого города, куда я собиралась наведаться с мальчиками.

«Это что? Новый заказ?!» – я смотрю как баран на новые ворота.

«То-то и оно...»

Вдвое больше старого. Что ж у них за губернское присутствие? Судя по этому заказу, какой-то небоскреб. Похоже, их городничий сошел с ума. Собрался заставить свою мэрию нашими диванами и креслами? Двужопными и трехжопными.

«У них что, столько жоп?»

«Может, и столько... – Главный бухгалтер кутается в платок. – Пришел в одиннадцать вечера. С утра поехала в банк. Думаю, раз заказал, должен был дослать остаток».

«И что?»