— Хочешь сказать…

— Именно это и хочу сказать. Сама захотела жить с человеком, который не способен сидеть спокойно. Он бы мог наслаждаться славой и не ломиться снова и снова в неизвестность. Она говорит, запойный. Не на вино, на работу и даже любовь — все запоем, без удержу. Тут и восторг, и запредельное уважение, когда не понимаешь, а веришь. Потому что не раз видела, как появляется на свет нечто удивительное. Посреди ночи вскочит из постели и примется писать. А потом вдруг надоест, все бросит и поручит кому-то заниматься, пока новый проект в пригодное состояние не приведет. И одновременно расчетливый, ничего спроста не сделает. Будто два человека внутри уживаются.

Неужели до сих пор заметно? Я давно привык, будто таким и родился.

— То сразу за провинность в глаз даст и забудет, то нарочно со свету сживать станет, в лицо улыбаясь. Никогда не знаешь, какой сегодня. Рядом с ним как с огнем. Греет, тепло и приятно, а ведь может и обжечь. И рожать от такого? Надо иметь железный характер и волю.

— Александр Михайлович! — закричали с другого конца судна.

— Иду!

Кажется, проблемы начинаются, пора мне «просыпаться». Странно было бы от вопля не дернуться. Пусть я не артист, однако должен вести себя естественно.

Ага, почти прибыли. Пошли по берегу коробки зданий очень знакомые. Мои фабрики. При помощи новейших английских машин, точнее, построенных по ворованным чертежам водяной прядильной Ричарда Аркрайта и многовальной прядильной машины Джеймса Харгривса все действия по превращению сырого хлопка и шерсти в ткань выполняются в одном здании.

Реконструкции подвергалось все суконное производство: от технологии получения высококачественного сырья до модернизации действующих предприятий. Для этих целей за границей приобреталось не только оборудование, но и везли неизвестные в России породы тонкошерстных овец-мериносов.

Абсолютно не новость: производительность труда легко бьет дешевую рабочую силу. Выгоднее платить много квалифицированному работнику, чем использовать подневольный труд крепостных, выжимая из них все соки.

Притом, честно говоря, даже при попытках слегка облегчить жизнь на принадлежащих мне фабриках, за неимением приличной вентиляции воздух в помещении душен и неприятен. В семь часов рабочие уже на фабрике. В полдень часовой перерыв на обед, и снова работают до семи вечера. Всего в общей сложности работают одиннадцать часов. И это считается не слишком много.

На большую часть работ брал девушек — им можно меньше платить, и их устраивает. Найти работу не мужикам, а бабам на стороне достаточно непросто. А здесь — ждут. Кое-кто и с детьми нанимался, и поскольку на сегодня только в Петербурге почти двенадцать тысяч человек на меня трудятся, строил также дома, магазины и церкви для своих рабочих и их семей. А для одиноких бараки-общежития. Причем с ответственными за моральное поведение.

С работницами заключался контракт, обговаривающий правила проживания, поведения в общежитиях и на фабрике. Четкие законы, которыми запрещалось не только распивать алкоголь вне праздников, но и посещения посторонними, допущение мужчин внутрь жилых помещений девушек, а также оговаривались причины и размер штрафов, основания для увольнения.

Существовали конкретные лица на жалованье, отвечающие за порядок. Коридорные, общежитские, квартальные. У кого душа просит гулянки и мордобоя, всегда могут отправиться в Петербург, поискать злачные места. А в здешней слободе тишина и благолепие. Кому не нравится система — никто не держит.

Именно сюда и придут в первую очередь паровые машины, а то зимой с речными движителями проблемы. Флот пока без надобности, а увеличить выход продукции на серьезный процент за счет отсутствия замерзшей воды — на пользу всем. Кстати, хлор я из академиков выбил давно и приспособил к нуждам текстильной промышленности, помимо дезинфекции. Вещество очень удобное для отбеливания. Точнее, хлорная известь.

Основной курьез заключается в том, что, оказывается, хлор не сам белит краски — их обесцвечивает кислород, выделению которого в свободном состоянии способствует хлор. Сам же хлор является сильным разрушителем волокон пряжи и тканей. Оттого-то на предприятиях отбеленные изделия отмываются раствором гипосульфита. Большой сюрприз оказался для великого Ломоносова, и без нормальных химиков я не отладил бы процесс.

А еще хлором можно красить. Он выделяет йод и окрашивает крахмал в синий цвет. Всего-навсего понадобилось сначала химикам открыть сам йод. Посмотреть на него тупым взором и получить от Ломоносова очередное откровение о пользе вещества для медицины. Иногда и сам изумляюсь собственной гениальности.

— О, какие серьги! — чисто с женским восхищением воскликнула Софья, уставившись на извлеченные мною из мешочка Разумовского вещицы.

Нельзя сказать, что не хуже ювелира разбираюсь, но длительное время общаясь с Лехтоненом и приобретая самые разные драгоценности в подарок куче родственников на юбилеи и прочие мероприятия, невольно научился определять приблизительную стоимость.

Такие бриллиантовые серьги тянут на добрую тысячу, по виду мужской перстень с камнем тоже не меньше, за ожерелье с изумрудами и жемчугом как бы не все пять в магазине попросят. Понятно, покупная цена, но по-любому не прогадал. Да и странно было бы, окажись иначе. Елизавета дешевку бы брать не стала. Интересно, неужели Алексей не знал настоящей цены? Или побоялся больше просить? И все ли отдал? Такие куркули всегда имеют заначку. Да ладно, пусть и ему что-то останется. Заслужил.

— Даже не рассчитывай, — проворчал я, пряча ценности в мешочек и засовывая тот в карман. — Стеше отдам.

Примчался светящийся от радости Сенявин. Довольный, будто орден отвалили.

— Ага! Стук в цилиндре, эта гнусная механизма уже в починке нуждается!

Похоже, не дождется Сашка от представителя Адмиралтейства положительного отзыва. Впрочем, это стало ясно с первых же слов Сенявина на берегу.

Теперь вот и неполадки обнаружил. Не думаю, что проблема в конструкции. Скорее недостаточно хорошее выполнение ее частей и подгонка. На мельнице та же история. То крепление ослабло, то шестерня полетела. Вечно одну из машин приходится останавливать для мелкого ремонта.

— А важнее всего, — провозгласил адмирал, — что ветер не надо покупать и хранить на переходах! Уголь или дрова для паровой машины должны складироваться в определенных пунктах. При дальних переходах нечего рассчитывать на иностранцев. А значит, придется иметь базы по всему миру! Это невозможно!

А вот это возражение реально серьезно. Такое может позволить себе разве та же Великобритания. У России нет возможности удерживать дальние колонии в случае серьезной конфронтации с Европой. Тем более завозить или добывать уголь в дальних краях. Нам бы Сибирь освоить. Так что пока каботаж, речное судоходство и портовые буксиры — не больше.

Поторопился сын. Требовалось довести и вылизать образец, раз уж замахнулся на новое и удивить народ возмечтал. Инженер из него вышел прекрасный, а подавать себя правильно не научился.