✓ девушка испытывает огромное желание выйти замуж, но избегает контактов с мужчинами;

✓ всепрощающий и терпимый по отношению к окружающим человек не прощает себе даже самую малость.

Вещи, которые «не дополняют друг друга», подобно приведенным выше примерам, напрямую указывают на раскол внутри самой личности. В том, что касается матери, Хорни отмечает, что, возможно, она «больше предана своему идеалу хорошей матери, чем собственно детям». Или, как вариант, она склонна к подсознательным садистским наклонностям, направленным на то, чтобы огорчать своих детей и лишать их радости. Основной момент заключается в том, что внешнее поведение человека указывает на существование глубинных конфликтов. Представьте себе брак, в котором супруги ссорятся по поводу и без. Является ли предмет ссор истинной проблемой или это всего лишь отражение некое динамики внутренних процессов?

Фрейд считал, что все внутренние конфликты человека обусловлены столкновением инстинктивных потребностей и «цивилизованного» сознания — ситуацией, которую мы никогда не будем в силах изменить. Однако Хорни предположила, что проблемы возникают в результате конфликта взаимоисключающих потребностей внутри нас.

К примеру, дети, растущие во враждебной семейной обстановке, так же хотят любви, как и все люди, однако они вынуждены проявлять агрессию, чтобы справляться с окружающими их условиями. Когда они вырастают, их истинные потребности начинают конфликтовать с потребностями невротическими, постоянно говорящими им о необходимости контролировать людей и ситуации.

Печально, но свойства личности, к проявлению которых подталкивает их невротический конфликт, никогда не позволят им получить то, чего они хотят на самом деле. Модель поведения, которую они выработали в детстве, переросла в их личность, однако личность расколотую.

Вместо идей о «зависти пенису» или «Эдиповом комплексе» Хорни заявила, что все взрослые невротические состояния обусловлены более простыми факторами, такими как недостаток или переизбыток любви, нехватка родительской заботы, внимания или уважения в адрес ребенка, условная любовь, непоследовательные правила, изоляция от других детей, враждебная атмосфера, доминирование и так далее. Все это заставляет ребенка создавать собственный защитный механизм, разрабатывать стратегию или «невротическую наклонность», которую он переносит впоследствии во взрослую жизнь. В экстремальных случаях невротическое состояние приводит к проявлению в человеке «доктора Джекила и мистера Хайда» — разделенной личности, которая даже не догадывается о существовании внутри себя двух противоположных Я.

Хорни определила три основных невротических конфликта: движение к людям, движение против людей и движение от людей.

Люди с подобным внутренним конфликтом испытывали чувство изолированности или страха в детстве. В результате они пытались привлечь к себе как можно больше внимания и любви со стороны других членов семьи, чтобы чувствовать себя в безопасности. После нескольких лет капризов и приступов гнева они, как правило, становились милыми и послушными — они находили стратегию, которая наилучшим образом помогала добиваться желаемого результата.

Уже во взрослом возрасте их потребность в любви и одобрении проявляет себя в виде острой необходимости в друге, партнере, муже или жене, которые должны «осуществить все жизненные ожидания». Болезненная потребность в том, чтобы «завладеть полностью» своим партнером, возникает вне зависимости от чувств к нему. Другие люди кажутся «незнакомыми и страшными существами», которых нужно побороть. Через проявление послушания, заботы, чувствительности и зависимости (партнер может почувствовать, что его просто «заваливают добротой») такие люди находят эффективный способ, как выстроить взаимоотношения и почувствовать себя при этом в безопасности. Характер и нрав партнера на самом деле не сильно их интересует — где-то в глубине души партнер может даже не нравиться. Основная задача заключается в том, чтобы их принимали, любили, руководили и одаривали заботой. Однако, в конечном итоге, потребность в принадлежности приводит к неправильной оценке других людей.

Запрет на собственное мнение или критику в адpec окружающих порождает ощущение самого себя как «бедного несчастного я», что постепенно ослабляет личность человека. Как иронично это ни прозвучит, но когда время от времени люди подобного типа проявляют агрессию или указывают на свою изоляцию, они вдруг вызывают больше интереса и положительных чувств со стороны других. В конечном итоге их агрессивные наклонности никуда не ушли, они просто долгое время пребывали в подавленном состоянии.

Эти люди росли во враждебной семейной обстановке, посему решили бороться против нее при помощи психологического сопротивления. Они перестали доверять намерениям и побуждениям людей, которые окружают их.

Взрослые люди подобного типа рассматривают мир как потенциально враждебный, однако могут со временем приобрести «тонкий слой мягкой вежливости, искренности и чувства товарищества». Они остаются благожелательными до тех пор, пока другие подчиняются их командам. Испытывая страх и тревогу, свойственную людям подчиненного типа, вместо чувства «принадлежности» они избирают для себя другой защитный механизм, говорящий о том, что в этом мире «каждый сам за себя». Они презирают слабость, особенно в самих себе, и зачастую стремятся к успеху, престижу и признанию.

Наиболее верно таких людей характеризует девиз: «Не доверяй никому и никогда не сдавай своих оборонительных позиций». Доведенный до экстремизма эгоизм может включать в себя стремление к эксплуатации и контролю над другими людьми.

Вместо стремления к принадлежности или противоборству люди подобного типа в детстве чувствовали себя слишком близко ко всем людям, которые находились рядом с ними, а посему пытались создать или увеличить дистанцию со своей семьей, погружаясь в секретный мир игрушек, книг или желаний.

Уже во взрослом возрасте они испытывают невротическую потребность в отстранении от мира, который противоречит их искреннему стремлению к одиночеству или желанию не испытывать эмоциональной связи с людьми, будь то любовь или конфликтная ситуация.

Эта группа может поверхностно ладить с другими людьми, если только те не вторгаются внутрь их «магического круга». Они живут достаточно просто, что позволяет им не работать слишком много и не терять контроль над своей собственной жизнью. Обладая способностью жить в «великолепии одиночества», чувствуя превосходство над другими людьми и веря в собственную уникальность, они испытывают огромный страх перед возможностью быть втянутыми в какую-нибудь группу, в общение или просто в разговор ни о чем во время вечеринки.