Самые злостные нераскаявшиеся же грешники, которых ждала казнь на колесе или в жаровне были посажены на ослах лицом к хвосту с закрученными кожаными ремнями руками и ногами. В руках коневодов рвались четыре откормленные ломовые лошади, которых готовили к четвертованию самых закоренелых преступников. На площади «угольщики» подтаскивали последние просмоленные дрова к позорному столбу, выкрашенному грязной зелёной краской, завершая приготовления к центральному событию, казни на костре.

Праздник смерти набирал обороты. Гомонил собравшийся спозаранку народ. Визжали дети, а щеки привлекательных горожанок порозовели от лёгкого морозца. Простой люд кричал что-то обидное в адрес несчастных осуждённых, раззявив смрадные рты, утыканные гнилыми зубами. Звучали хоральные песнопения, а на центральной трибуне уже собрались все почётные гости. Ждали только маркграфа и великого инквизитора монсеньора Дуарта де Альбано, которому было приготовлено самоё почётное место. Проходили минуты. Уже пришёл маркграф, подъехала повозка с Марией Селеш, которая была одета в белое холщовое платье. Нервно поглядывал по сторонам городской палач Карл Фольшлягер, осыпая незаслуженными упрёками в нерадивости своих помощников. Колыхались копья солдат, а де Альбано всё не было. Главный распорядитель всех процедур епископ Джеронимо Романо пребывал в растерянности до тех пор, пока не подбежал служитель, что-то прошептавший ему на ухо. Сразу всё изменилось, и карающая рука средневекового правосудия принялась нещадно истреблять крамолу вместе с головами самонадеянных вольнодумцев.

Великий инквизитор стоял у узкой бойницы на самом верху замка, сзади его находился арбалетчик, державший в правой руке своё смертоносное оружие. Всё происходившее внизу было у монсеньора перед глазами. Уже палачи успели отсечь несколько голов, десятки людей кричали и извивались под ударами бича, очередного беднягу поволокли на растяжку лошадьми, и только Мария Селеш, сойдя с повозки, стояла, опустив руки вдоль тела, перед епископом, который в чем-то её горячо убеждал.

– Последует ли она моему совету или нет? – напряжённо думал де Альбано, – спасёт ли себя и мою душу? Почему она не воспользовалась открытой дверью, которую я ночью специально оставил для неё открытой, и не сбежала из тюрьмы, ведь я заранее предупредил внешнюю стражу?

Между тем на площади епископ прекратил говорить и выставил перед собой руку с большим деревянным распятием, рассчитывая, что Мария поцелует его и произнесёт слова покаяния. И вдруг к ужасу римского прелата девушка отшатнулась, сделала шаг назад и что-то крикнула в толпу.

– О, господи, она отказалась. Это конец, – прошептал де Альбано. Он опустил глаза, обернулся к солдату, выразительно посмотрел на него и отошёл от амбразуры, уступив тому место. В это время палачи уже накинулись на несчастную жертву и принялись обряжать её в позорную «санбенито», одновременно прилаживая на голове шапку с омерзительными рисунками и оплетённую колючими ветками терновника. Девушку привязали к столбу, запечатали ей рот кляпом, и мэтр Фольшлягер, запалив факел, бросил его в сложенную у столба дровницу. Пропитанные смолой дрова занялись и стали быстро разгораться. Чёрный дым потянулся вверх, обволакивая тело и лицо мученицы, заставляя её задыхаться и корчиться от удушья. От жара затрещали прекрасные русые волосы.

Инквизитор коснулся плеча арбалетчика. Как молния блеснула короткая стрела и пронзила сердце Марии Селеш, прекратив её земные страдания. В это время, растолкав веселящихся горожан, и уворачиваясь от цепких рук охраны, к костру прорвался какой-то человек, который, не раздумывая, с ходу бросился всем телом в пылавшие дрова. Опешившие поначалу от неожиданности палачи пришли в себя и за ноги выволокли из костра несчастного безумца и, скрутив ему руки, оттащили в сторону и бросили в зловонную лужу, наполненную нечистотами людей и животных. Этим человеком, нарушившим установленный веками распорядок публичных казней, которые организовывала священная инквизиция, оказался Самюэль Туск, неудавшийся любовник Марии Селеш.

Долгие годы потом, потерявший рассудок Самюэль бродил по городам и весям Великой Моравии и Штирии, но редко кто подавал милостыню или даже кусок хлеба безумному скитальцу, получившему из-за сплошного ожога на лице прозвище «меченый». Люди шарахались от него как от прокажённого и перешёптывались: «Это отступник».

А великого инквизитора Дуарта Гарсез Альбано нашли на следующий день мёртвым в центральном зале заседаний трибунала, лежавшим ничком в форме креста перед большим настенным распятием. В левой руке, сплошь покрытой кровавыми разводами словно она была изранена шипами терновника, он сжимал смятый бутон алой розы.

* * *

Бизнес надо любить, тогда может быть, и он полюбит вас. Конечно, неплохо овладеть азами фундаментального анализа финансового положения деятельности компании или уметь обращаться со сводным индикатором «Вэлью Лайн», а в довершении ко всему заполучить красный диплом Высшей школы экономики или, ещё лучше, «Duke University». И кто знает, может быть этого окажется достаточным, чтобы заполнить кадровые соты, скажем, в Газпромбанке, а ещё лучше, в «Wells Fargo»? Стройные ряды цифр, завязанные на безупречные экономические формулы, позволяют произвести близкие к достоверности расчёты, например, инвестиционных рисков или размера ожидаемой прибыли, что действительно помогает иногда добиться реального коммерческого успеха. Но никогда ещё ни один из блестящих учёных, вполне заслуженно награждённых Нобелевской премией в области экономики, не смог предотвратить ни одного мирового финансового, валютного и экономического кризиса, или удержать от скатывания любой страны, будь то многострадальная Гвинея или «процветающая» Япония в стадию рецессии и упадка.

То же самое можно сказать о бесконечном числе когда-то именитых компаний, от которых сегодня остались одни разбитые догорающие останки и забытые имена. А всё потому, что реальный бизнес – это не только набор хитроумных математических выкладок, а весьма своенравное и капризное божество, существующее вовне и помимо людских страстей и желаний, а вернее – некий идол, который восседает на троне, сотворённом из состоявшихся и обманутых людских надежд, и нетерпеливо ожидает очередные жертвоприношения.

Сгорают и обнуляются огромные исторические состояния, трещат и осыпаются прежде крепчайшие мировые конструкции, схлопываются личные судьбы, своим трагизмом дающие сюжеты популярным литературным произведениям и кинофильмам с тем, чтобы на этих развалинах возникли новые грандиозные проекты, и появились новые блестящие имена успешных первопроходцев в условиях современных капиталистических джунглей. Эти немногие счастливцы относятся к незаурядной породе людей, обладающих редчайшим природным качеством интуитивного предвидения событий. Возникает ли оно на основе всего лишь правильной оценки суммы данных, собранных трудолюбивыми помощниками, или является озарением свыше, остаётся за рамками обычного понимания. Не такими ли великими бизнес-новаторами были Генри Форд, Аристотель Онассис, Джордж Сорос, Стив Джобс или Пётр Аркадьевич Столыпин и Альфред Нобель.