В мае заместитель наркома обороны М.Н. Тухачевский был назначен командующим Приволжским военным округом. Незадолго до этого, по воспоминаниям Хрущева, Тухачевский звонил ему и неожиданно предложил прислать хорошего скульптора. Предложение Никита Сергеевич воспринял настороженно и поспешил от него отказаться.

Аресты Тухачевского, Якира и ряда военачальников по обвинению в заговоре, самоубийство Гамарника, стремительно последовавшее закрытое судебное разбирательство над арестованными поставили Хрущева в затруднительное положение. Теперь внутривоенные процессы коснулись уже его самого. Никита Сергеевич понимал, в каком невыгодном свете можно теперь представить и звонок Тухачевского («Черт его знает, почему он мне это предложил? Не вербовал ли он меня?»), и беседу с Якиром («всего за несколько часов до ареста Якир был у Хрущева, заходил к нему ночью, и они ходили и все о чем-то говорили»)[658].

Усилилась связь партийной организации с военными. Например, в состав бюро МК ВКП(б) был выбран недавно назначенный командующим МВО знаменитый маршал С.М. Буденный, который старался принимать участие в заседаниях бюро МК. На первых двух заседаниях бюро он присутствовал, затем появлялся эпизодически[659]. По преимуществу эти заседания посвящались разбору апелляций и приему в партию новых членов.

Хрущев, в свою очередь, был назначен членом военного совета МВО – сначала 23 июня 1937 г. приказом наркома обороны, а потом, 22 июля 1937 г., решением Политбюро[660]. Эти советы были созданы во всех военных округах еще 10 мая 1937 г. с целью ограничить и контролировать все действия военного командования. «Военный совет, ныне введенный, – говорил Ворошилов в начале июня, – по всей работе, в частности по воспитанию кадров, должен сыграть решающую роль». Первоначально туда входили лишь командующие войсками и начальники политуправлений округов. Однако уже 3 июня 1937 г. Сталин обсуждал с Ворошиловым включение в военные советы представителей местных партийных органов. Ворошилов не скрывал перед командно-начальственным составом армии и этого разговора, и преследуемых данным решением целей: «Мы вчера разговаривали с т. Сталиным, может быть, придется сомкнуть наш военный совет с местными органами партии или власти через одного или двух лиц для того, чтобы наша военная работа не была бы на отрыве, чтобы не была посторонним делом у местных людей, которые вовремя могут сигнализировать, которые могут оказать большую всестороннюю помощь, и в частности в вопросах воспитания кадров. Они занимаются на местах не меньше и часто гораздо лучше нашего»[661].

Неизвестно, насколько активно участвовал и чем конкретно занимался Н.С. Хрущев в этом органе. Скорее всего, главной задачей первого секретаря МК ВКП(б) на тот момент была кадровая помощь военным. Об этом можно судить благодаря случайному свидетельству начальника Электротехнической академии Н.Н. Андреева. На заседании Военного Совета при НКО СССР в ноябре 1937 г. тот признался: «Мы очищаем и своевременно укомплектовываем наши ряды. Мы связались с МК партии, и товарищ Хрущев нам оказал значительную помощь в укомплектовании вольнонаемным составом института»[662]. Впрочем, другие потребности сотрудников наркомата обороны также оперативно удовлетворялись. На объединенном заседании бюро областного и городского комитетов 20 октября

1937 г. Хрущев поставил вопрос об отводе земельного участка для строительства дома наркомата обороны. В двухдневный срок председателю Моссовета И.И. Сидорову и главному архитектору столицы С.Е. Чернышеву было поручено ознакомиться с предложениями военного ведомства и вынести свои предложения на рассмотрение бюро МГК ВКП(б)[663]. А 22 октября нарком обороны К.Е. Ворошилов получил выписку из протокола городского комитета, согласно которому под строительство дома наркомата обороны выделялся участок на Фрунзенской набережной[664].

Членом военного совета МВО Хрущев пробыл 7 месяцев. Официально его полномочия закончились в феврале 1938 г. в связи с переводом на новое место работы. Данная процедура отняла намного меньше времени, чем прошлогоднее летнее назначение. 16 февраля

1938 г. решением Политбюро Хрущев, теперь уже первый секретарь ЦК КП(б)У, назначался членом военного совета КВО. Одновременно с этим, членом военного совета МВО стал новый глава Московского комитета партии – А.И. Угаров. Уже на следующий день нарком обороны подписал соответствующий приказ[665]. С этого момента взаимодействие с представителями военного ведомства для Никиты Сергеевича перешло на иной, более высокий уровень.

Мог ли Хрущев оказаться среди обвиняемых в измене, вредительстве и шпионаже? По мнению исследователя Д.А. Волкогонова, «Никите Сергеевичу Хрущеву ни разу не грозила опасность попасть в эту мясорубку. Он был из тех, кого даже самым неистовым чекистам было трудно в чем-либо заподозрить»[666]. Утверждение, по меньшей мере, наивное. Поводов для ареста, при желании, можно было найти предостаточно.

Для многих руководителей падение начиналось с дискредитации и ареста жен. Жена Никиты Сергеевича, Нина Петровна Кухарчук-Хрущева, родилась на Западной Украине, территория которой до 1939 г. входила в состав Польши. До 1935 г. она работала в парткоме Электродного завода Сталинского района г. Москвы, имевшего оборонное значение. Здесь, как вспоминала годы спустя Нина Петровна, она познакомилась «с большим кругом актива, с литераторами, старыми большевиками и политкаторжанами, приходившими на завод по поручению своих организаций, с подшефными колхозниками». Затем, до 1937 г., работала ответственным секретарем Всесоюзного совета научно-инженерных технических обществ (ВСНИТО) в Красногвардейском районе г. Москвы[667]. С началом в 1937 г. «польской операции» она вполне могла «стать» польским шпионом.