Отметим, что предшествовавшие гриммовскому варианты «Золушки» были куда более кровожадными. Так, итальянец Джамбаттиста Базиле издал в 1636 году «Сказку сказок», содержавшую пятьдесят сицилийских сказок, где Золушка не отличается высокими моральными качествами. Звали ее Зезолла – сокращенно от Лукрезуцция. Вот что пишет о жизни этой девочки в сицилийском варианте сказки Ричард Закс в своей книге Underground education:

«Сговорившись со своей няней, она загубила злую мачеху, предложив той заглянуть в сундук своей матери. Жадная мачеха склонилась над сундуком, Зезолла с силой опустила крышку – и сломала мачехе шею.

Похоронив мачеху, Зезолла уговорила отца жениться на няне. Но девушке не стало легче, поскольку ее жизнь отравили шесть няниных дочерей. Она продолжала мыть, стирать, убирать дом и выгребать золу из печей и каминов. За это ее и прозвали Золушкой.

Но однажды Зезолла случайно наткнулась на волшебное дерево, которое могло исполнять желания. Нужно было только произнести заклинание: «О волшебное дерево! Разденься само и одень меня!» Возле этого дерева Золушка наряжалась в красивые платья и отправлялась на балы. Однажды девушку увидел сам король и, конечно, сразу же влюбился. Он послал своего слугу отыскать Зезоллу, но тот не смог найти девушку. Влюбленный правитель разгневался и вскричал: «Клянусь душами моих предков – если ты не найдешь красавицу, то я побью тебя палкой и пну столько раз, сколько волос в твоей мерзкой бороде!»

Слуга, защищая собственный зад, отыскал Золушку и, схватив ее, посадил в ее же повозку. Но Зезолла крикнула лошадям, и те рванули с места. Слуга упал. Упало и еще кое-что, принадлежавшее Золушке. Слуга вернулся к хозяину с обретенным предметом в руках. Тот вскочил, радостно схватил предмет и принялся покрывать его поцелуями. Что же это было? Шелковый шлепанец? Золотой сапожок? Хрустальная туфелька?

Вовсе нет! Это была пианелла – похожая на ходулю галоша с подошвой из пробки, именно такие носили женщины Неаполя времен Ренессанса! Эти галоши на высокой платформе оберегали длинные женские платья от грязи и пыли. Высота платформы обычно достигала 6–18 дюймов.

Дальше все было как в варианте, ставшем для нас классическим: Золушку нашли, и юный король женился на ней. Жили они, разумеется, долго и счастливо.

Еще более недетскими являются скандинавские версии «Золушки». В них мачеха советует своим дочерям ради возможности стать королевой заняться членовредительством. Одной – отрубить большой палец ноги, а другой – отрезать часть пятки. И все это только ради того, чтобы ступня влезла в туфельку. Обманщиц конечно же разоблачили и, чтобы неповадно было, ослепили и выпороли. Меня смущает здесь один момент. Пороть-то зачем? Неужели одного ослепления было мало?

«Испаньола» по-прежнему стояла на якоре. Но теперь над ней развевался «Веселый Роджер» – черный пиратский флаг с изображением черепа».Эти слова принадлежат Роберту Льюису Стивенсону, автору знаменитого и всеми любимого «Острова сокровищ». Из его книг, а также из произведений его собратьев по перу и последующих их экранизаций мы накрепко усвоили, что неизменным атрибутом корабля морских разбойников было черное полотнище с изображенными на нем белым черепом и костями. Это знамя, получившее прозвище «Веселый Роджер», раз и навсегда стало универсальным символом джентльменов удачи всех времен и народов. У большинства из нас не вызывает сомнений тот факт, что чуть ли не каждая пиратская посудина, от парусника до космического корабля, выходила на промысел именно под этим флагом.

Но это не что иное, как всеобщее заблуждение. Увы, господа романтики и фанаты капитана Флинта. Вынужден вас огорчить. Черный флаг с черепом и костями, гордо реющий над кораблем пиратов, – это всего лишь весьма удачная выдумка романистов XIX века.

Одним из первых на «пиратском поприще» отличился Даниэль Дефо – «отец» знаменитого Робинзона Крузо. Он опубликовал три романа о похождениях пирата Джона Айвори. Впоследствии под зловещими черными знаменами были замечены: Вальтер Скотт, Фенимор Купер, Роберт Льюис Стивенсон, Томас Майн Рид, Джозеф Конрад, Артур Конан Дойль, Джек Лондон и Рафаэль Сабатини.

Реально существовавшие предводители пиратов были людьми жестокими, но отнюдь не глупыми, как их порой изображали все те же литераторы. И несомненно, они старались, чтобы до поры до времени потенциальная жертва не знала об ожидающей ее участи. Поднять же в такой ситуации черный флаг означало одно – заранее предупредить капитана проходящего мимо судна о готовящемся нападении. А посему с целью маскировки подавляющее большинство пиратских кораблей промышляло под официальным флагом какого-нибудь государства. И лишь только некоторые наиболее знаменитые и излишне самоуверенные джентльмены удачи могли позволить себе необычный флаг.

Но и на них все же не было изображения черепов с костями. Рисунки были самые разнообразные, как, впрочем, и цвета. На некоторых красовались животные, на других лики святых покровителей мореходов или геральдические чудовища. Однофамилец легендарного, якобы съеденного аборигенами путешественника пират Джон Кук хаживал на абордаж под желто-красным флагом, а другой, не менее знаменитый морской разбойник Бартоломью Шарп поднимал над кораблем красный вымпел с разноцветными лентами. Ближе всего к классическому «Веселому Роджеру» был флаг Монбара-уничтожителя – скрещенные кости и карточные тузы на черном фоне. Сам же злодей утверждал, что лучшим украшением пиратского корабля является вздернутый на нок-рее труп шкипера последнего ограбленного парусника.

Подобное знамя, являвшееся своеобразным фирменным знаком, или, если угодно, брендом, более или менее известного пирата, призвано было сеять суеверный ужас в душах мирных мореплавателей и отбивать всякую охоту к сопротивлению. Но в большинстве своем пираты прекрасно понимали, что поднять на грот-мачте даже обычный черный флаг без рисунка означало лишь существенно приблизить свою шею к виселице. А пираты, и в грош не ставившие чужую жизнь, к своей обычно относились с гораздо большим почтением.

Вопреки распространенному заблуждению настоящие, а не киношные морские разбойники не носили в ушах серьги по той простой причине, что из-за них можно было запутаться в снастях. Не носили они и банданы. Впервые их на головы пиратам «надел» в своих рисунках американский художник Говард Пайл, живший в конце XIX века и, естественно, ни одного живого пирата не видевший.