чего небрежно бросал газеты в мусорную корзину. Его жена и ее сестра поначалу только изумлялись такой манере читать эти газеты, но перестали обращать на это внимание, когда барон объяснил, что выписывает газеты только ради коммерческих новостей из Франции, в которых иногда попадается кое-что важное для него.

Эти газеты выходили еженедельно. В тот раз, о котором я начал рассказывать, газета из Бордо прибыла в положенный день, как обычно, а газету из Гавра почему-то не доставили. От этого пустячного обстоятельства барон, по всей видимости, всерьез забеспокоился. Он немедленно написал в местное почтовое отделение и распространителю газет в Лондон. Его жена, неприятно удивленная, что подобная причина может совершенно лишить его душевного спокойствия, попыталась развеселить его и пошутила по поводу пропавшей газеты. Он ответил ей зло и язвительно — она впервые слышала от него такие слова. До разрешения от бремени ей оставалось всего недель шесть, и она была не в том состоянии, чтобы выслушивать подобные резкости от кого бы то ни было, а менее всего от собственного мужа.

Прошло два дня, но ответа барон так и не дождался. На третий день после полудня он оседлал коня и помчался на почтовую станцию узнать, что случилось. Примерно через час после его отъезда в Грейндж пришел какой-то незнакомый господин и пожелал увидеть баронессу. Узнав, что она не вполне здорова и не принимает, он передал ей записку, что дело у него крайне важное и он подождет второго ответа внизу.

Получив эту записку, Розамунда, по обыкновению, обратилась за советом к старшей сестре. Ида немедленно спустилась побеседовать с незнакомцем. О поразительном разговоре, который между ними произошел, и о последовавших за ним кошмарных событиях я расскажу вам в точности так, как услышал от самой мисс Уэлвин.

Едва войдя в комнату, Ида вдруг ощутила необъяснимую тревогу. Незнакомец поклонился со всей учтивостью и спросил с иностранным акцентом, действительно ли она баронесса Франваль. Ида объяснила, кто перед ним, и добавила, что ведет все дела от имени баронессы, присовокупив, что если у него дело к мужу ее сестры, то барона сейчас нет дома.

Незнакомец ответил, что решил зайти, зная об отсутствии барона, поскольку его нельзя посвящать в неприятный вопрос, по которому он явился, по крайней мере не сразу.

Ида спросила почему. Он ответил, что для того и пришел, чтобы все объяснить, и признался, что для него великое облегчение поведать о своем деле именно Иде, поскольку она, несомненно, лучше всех сумеет подготовить сестру к дурным вестям, которые он, увы, вынужден сообщить. При этих его словах Иду охватила внезапная слабость, не позволившая ей ничего сказать в ответ. Он налил ей воды из бутылки, стоявшей на столе, и спросил, может ли он рассчитывать на ее стойкость. Ида хотела ответить «да», но ей стало трудно дышать — так бурно колотилось ее сердце. Незнакомец достал из кармана иностранную газету и сказал, что он тайный агент французской полиции, а эта газета — тот самый гаврский еженедельник «Journal» за прошлую неделю, который не попал в руки барона не случайно, а в результате его, агента, вмешательства. Затем он развернул газету и попросил Иду ради сестры собраться с силами и прочитать несколько строк, которые подскажут ей, какого рода дела привели его сюда. С этими словами он показал ей нужную заметку. Она была в разделе «Прибытие судов» и гласила: «Прибыли: „Береника“, из Сан-Франциско, с ценным грузом мехов. На судне один пассажир — барон Франваль из Франвальского замка в Нормандии».

Когда мисс Уэлвин прочитала эту заметку, сердце ее, еще миг назад бешено колотившееся, словно бы окаменело и ее охватил озноб, хотя стоял теплый июньский вечер. Агент поднес к ее губам стакан воды и заставил отпить несколько глотков, настойчиво уговаривая мужаться и выслушать все до конца. Затем он сел и снова заговорил о заметке, и каждое его слово будто бы оставляло в памяти и сердце Иды огненный след на веки вечные — по ее собственному выражению.

Агент сказал:

— Относительно имени, упомянутом в строчках, которые вы сейчас прочитали, наведены справки, и нет ни малейшего повода для сомнений, что оно указано верно. И на свете есть только один барон Франваль — это такая же правда, как то, что мы с вами здесь сидим. Следовательно, вопрос в том, кто настоящий барон: пассажир «Береники» или — умоляю вас со всей серьезностью следить за ходом моей мысли и держать себя в руках — или муж вашей сестры. Человек, прибывший в Гавр на той неделе, приехал в замок и представился живущим там дамам их братом, вернувшимся после пятнадцатилетнего отсутствия, однако дамы объявили его самозванцем. Обратились к властям, и по их просьбе мы с помощниками срочно прибыли из Парижа.

Не теряя ни минуты, мы допросили предполагаемого самозванца. Он либо не помнил себя от горя и возмущения, либо притворялся. Мы заручились свидетельствами знающих людей, что он похож на настоящего барона как две капли воды и прекрасно знает места и людей в самом замке и его окрестностях; мы заручились этими свидетельствами, после чего снеслись с местными властями и изучили архивы секретных досье на подозрительных лиц в их юрисдикции за последние двадцать с лишним лет. В одном из досье, с которым мы ознакомились, содержалось следующее: «Гектор Огюст Монбран, сын уважаемого нормандского помещика. Хорошо образован, обладает аристократическими манерами. В разладе с семьей. Характер: смелый, хитрый, неразборчивый в средствах, эгоистичный. Талантливый подражатель. Особые приметы: поразительно похож на барона Франваля. В двадцать лет отбыл тюремное заключение за воровство и грабежи».

Мисс Уэлвин увидела, как агент, прочитав этот отрывок из полицейского досье, посмотрел на нее, дабы удостовериться, что она в состоянии слышать его. Когда глаза их встретились, агент явно встревожился и спросил, не нужно ли ей еще воды. Ида нашла в себе силы лишь отрицательно покачать головой. Агент достал из бумажника еще один документ и продолжил:

— Следующая запись в том же досье была сделана четырьмя годами позже и гласит: «Г. О. Монбран приговорен к казни через повешение за убийства и другие преступления, которые не обязательно перечислять здесь по закону. Бежал из-под стражи в Тулоне. Известно, что по отбытии первого тюремного срока он отпустил бороду и длинные волосы с целью скрыть свое сходство с бароном Франвалем, поскольку в таком виде жители родной провинции не сумеют его опознать». Далее следовали подробности, которые мы выписывать не стали. Мы тут же осмотрели предполагаемого самозванца, поскольку, если бы