Подруги растерялись.

– Ты хочешь сказать, что своих родственников содержал Петеросян?

– Да, – кивнула Лена. – Потому я и говорю, что они все жуткие лицемеры. При всех делают вид, что знать отступника не хотят, а на самом деле бегают к нему за денежками. Во всяком случае, Жанна точно бегала. Она мне сама в этом призналась.

Подруги задумались. Если Жанна была материально зависима от брата, а тот хотел отобрать у Ленки их ребенка, то не был ли визит Жанны в тюрьму, где девушка отбывала наказание, поручением того же Петеросяна.

– А что! – воскликнула Лена. – Очень даже может быть.

– Тогда получается, что он решился на усыновление еще раньше.

– Но активно настаивать на этом он все равно принялся только недавно. Дней десять назад.

Больше вопросов к Лене у подруг не было. Разве что один. И то, задать его подруг подвигло чисто женское любопытство.

– Скажи, – обратилась к девушке Кира. – Ты ведь была знакома с Петеросяном еще до того, как он вызвался тебя защищать?

Лена кинула смятенный взгляд в сторону своей тети. Та молчала. Лишь ее губы сжались в одну тонкую ниточку.

– Ну да, – пробормотала Лена. – Я на него работала.

– Наркотики продавала?

– Я же сказала, с этим покончено раз и навсегда!

Подругам бы очень хотелось в это поверить. Голос Лены звучал искренне. Но кто знает, сумеет ли устоять девушка перед искушением на этот раз?

Оставив Наталью Борисовну в обществе племянницы, подруги отправились к себе. Магомет Али преданно топал впереди них. Причем даже его спина говорила о том, что делает он это не просто так, а пытаясь разведать и обезопасить путь. А вдруг подруг поджидает какая-то опасность?

– Не понимаю, – неожиданно произнес мужчина. – Не понимаю, зачем Адвокату понадобился ребенок от наркоманки? Это же просто глупо!

– Мальчик мог оказаться больным, – согласилась с ним Леся. – Если даже сейчас это и незаметно, то с возрастом у него могут проявиться патологии.

– А Петеросян был не таким, чтобы возиться с инвалидом.

Магомет Али кивнул:

– Вот я и спрашиваю вас – зачем?

На этот вопрос у подруг ответа пока не было. Но они были готовы обсудить его. Только завтра. Сегодня они уже на ногах от усталости не держались. И если бы Кире пришлось сесть за руль, поездка бы неизбежно кончилась плохо. Глаза у бедняжек от усталости просто слипались.

К счастью, Магомет Али оказался не только заботливым, но и понимающим мужчиной. Он даже не стал настаивать на том, чтобы остаться у кого-то из подруг. Конечно, окончательный выбор им еще не был сделан. Но он явно склонялся в пользу Леси. Кира не расстраивалась. У нее ведь был Пантелеймонов. И завтра утром им предстояло романтическое путешествие по приемникам для бродячих животных. А сейчас она могла хотеть только одного: спать, спать и спать.

…В глубине души Кира была готова к тому, что Пантелеймонов попросту забудет о данном им второпях обещании или проспит. О том, в чьих объятиях он мог проспать, Кире даже думать не хотелось. Однако Пантелеймонов не подвел. Ровно в восемь утра он уже буквально ломился звонками в дверь Киры.

– Ты что, спишь? – вознегодовал он, когда слегка взлохмаченная и румяная со сна Кира открыла ему дверь в своем прелестном кружевном пеньюаре.

Кира едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Знал бы он, сколько геля ушло на то, чтобы придать ее волосам именно такой вид. А румяна! Кира сидела у зеркала уже почти полтора часа. И все время получалось не совсем то! А уж предположить, что она может спать в этом прелестном, но отвратительно колючем и к тому же удивительно непрочном пеньюаре, состоящем из одних кружевных петелек, вообще мог только человек на редкость недалекий. Одним словом, настоящий мужчина.

– Ну да, – сладко промурлыкала Кира и так вошла в роль, что едва не потерлась спинкой о дверь.

Но вовремя удержалась. Это нанесло бы непоправимый ущерб ее пеньюару. А он, хотя спать в нем было и невозможно, обладал другим достоинством. Еще ни один мужчина, который видел в нем Киру, от нее не уходил. Во всяком случае, часа два – точно не уходил.

Однако Пантелеймонов принадлежал к какому-то другому подвиду настоящих мужчин. На него пеньюар не произвел того действия, на которое в глубине души рассчитывала Кира.

– Что ты стоишь? – возмутился он, вместо того чтобы наброситься на нее с поцелуями. – Иди и одевайся! У нас времени в обрез!

Эти слова произвели на Киру действие холодного душа. Знал бы он, сколько раз ей приходилось слышать такой тон! Правда, обычно ей приказывали не одеваться, а, наоборот, разоблачаться побыстрей. Давай, давай! Сама, сама!

Но все равно весь Кирин романтический настрой моментально улетучился. И она горько пожалела, что встала в такую рань. Подумать только, могла бы дрыхнуть еще почти два часа! И к чему такие жертвы? Все равно этот тип ничего не понял!

Кира обиженно потрусила назад в спальню. А Пантелеймонов последовал туда за ней. О нет! Вовсе не затем! Он лишь ворчал и бурчал по дороге:

– Сколько можно выбирать футболку? Бери вот эту! И какие-нибудь штаны к ней. Я тебе прямо удивляюсь! У тебя из кота, того и гляди, шапку сделают или на шубу пойдет, а ты тут думаешь, чего бы тебе такое на себя нацепить!

Нарисованная картина заставила Киру содрогнуться. Схватив первые попавшиеся джинсы, она метнулась за ширму. Пантелеймонов, гад такой, даже и не подумал последовать за ней. Вместо этого он потопал на кухню и принялся варить там кофе. Хозяйничал он вполне по-свойски. Пролил воду из пластиковой бутылки, рассыпал кофе, а потом ругался на самого себя и пытался ликвидировать беспорядок и одновременно наточить ножи, энергично шаркая ими по бруску. В результате ножи попадали, кофе убежал, а пол в кухне украсился коричневыми разводами.

И как ни странно, Киру это даже в какой-то степени примирило с ним. Ну и что такого, если человек торопится? Может быть, у него в самом деле мало времени. В общем, выпив приготовленный Пантелеймоновым кофе, которого он извел целую пропасть, но напиток все равно получился отвратительным, они двинулись в путь. Чувствуя себя почти как супруги, прожившие бок о бок целую жизнь.

– Доброго вам утречка! – поздоровалась с Кирой ее соседка – противная вездесущая старушенция, явно изнывающая от пенсионного безделья и не знающая, как себя занять, а потому следящая за всеми соседями. – Наконец-то!

– Что? – не поняла ее намека Кира.

– Говорю, наконец-то парня себе подходящего нашла! – сказала соседка, кивая на Пантелеймонова, который не знал, куда ему деться.

Кира тоже чувствовала себя неловко. Но что делать? Бежать было некуда. Старушенция раскорячилась так, что, несмотря на свою хилую, да еще с годами усохшую конституцию, совершенно загородила проход. И уступать дорогу молодым она явно не собиралась.