Пришлось рассказать, как он оказался в секретной комнате. Сведения о том, что он подсматривал за Златой, когда она принимала душ, Пашка приберег для себя, ограничившись отредактированной краткой версией.

Злата осмотрела дверь, кивнула и сказала:

— Конечно, я получила сообщение о несанкционированном доступе к квартире и архиву. Бросилась домой, но из-за пробок все затянулось. В полицию обращаться, конечно, не имело смысла, так как об архиве никто знать не должен. Приехала, а тут вся квартира в дыму. Правда, тебе повезло, в архиве сработала противопожарная сигнализация, хоть и с опозданием, потому что те, кто пытался туда проникнуть, повредили ее при взломе двери. Но включился защитный механизм. Я открыла дверь — и из нее выпал ты, бледный и мертвый!

— Мертвый? — спросил Пашка, хватаясь за сердце. Злата подтвердила:

— Мертвый. Не дышал, пульса не было, пришлось делать массаж сердца и искусственное дыхание.

— Рот в рот, мать? — блаженно осведомился Пашка, и Злата вылила ему на джинсы остатки воды из кувшина.

— Остудись немного, мальчик. Говорю же, ты мне жизнью обязан! Задержись я на пару минут, реанимировать тебя было бы уже невозможно.

Пашка в восхищении посмотрел на Злату — ведь точно, как он и предполагал, в горящую избу войдет. Точнее, в горящий секретный архив…

Секретный архив, которого благодаря его глупым действиям больше не существовало…

— Я не хотел… Не хотел, мать, чтобы все сгорело… — сказал Пашка понуро.

Злата усмехнулась:

— Не горюй. Лучше пусть сгорит, чем попадет в руки к Айману, или, как ты его называешь, Кайману. К тому же мы живем в век цифровых технологий: все документы давно отсканированы, и данные хранятся на трех разных серверах в трех разных странах…

Пашка воспрял духом, поднялся и спросил:

— А можно мне обнять и поцеловать мою спасительницу?

Злата фыркнула:

— Лучше душ прими. Кстати, после клинической смерти ты себя точно чувствуешь хорошо?

— Как заново родившийся! — заверил ее Пашка, стаскивая куртку. Он отправился в душ, решив не задавать вопрос о том, не хочет ли Злата к нему присоединиться. Время триумфа еще не настало!

Когда он вышел из душа, то обнаружил свою спасительницу в кабинете, где она сидела перед компьютером и напряженно смотрела на экран. На нем можно было разглядеть Олега Петровича Ирдышина, который вещал:

— …и я готов покаяться в своем самом главном грехе! Ибо я много лет вел двойную жизнь. Помимо официальной, у меня была другая семья. Другая женщина и другие дети. Увы, все закончилось трагически — моя… моя пассия и мой сын погибли. Их не вернуть, и я очень скорблю. Если бы я тогда принял верное решение, ушел из семьи, этой нелепой трагедии не произошло бы. И они были бы живы… Это и есть мой самый главный грех!

Злата резко закрыла крышку ноутбука и процедила:

— Лицемер, трус и торгаш! Боится мести этого психа и считает, что, притворно покаявшись, получит отпущение грехов. Как бы не так, нелепая трагедия! Это он виноват в их смерти! Он!

Пашка молча смотрел на Злату, а она, помедлив, подняла на него глаза и произнесла:

— Мне надо тебе кое в чем признаться. Ирдышин — мой отец. И та женщина, о которой он сейчас говорил, моя мама. А сын — мой младший брат. Да, они мертвы, и виноват в этом он. Мой отец! Этот монстр! Который сделал так, чтобы я все время хранила эту информацию в тайне. Он купил мое молчание. Нет, купил мою совесть. При помощи этой шикарной квартиры, при помощи связей, благодаря которым он устроил меня на хорошее место. И я позволила заткнуть мне рот подачками. Да, я молчала, но втайне собирала на него досье. То самое, что было в сгоревшем архиве. Хоть я многим обязана этому монстру, моему отцу, я его ненавижу! Слышишь, Павлик, ненавижу!

Пашка оторопело отметил, что она впервые за время их общения назвала его так нежно и по-детски — Павлик…

— И знаешь, что самое ужасное? Что этот монстр меня любит! Больше, чем своих законных детей! Но не был все эти годы готов признать меня. Еще бы, ведь тогда бы выплыла правда о его неблаговидной роли в гибели мамы и брата. Брата, которого он тоже назвал Петей. А меня, кстати, Лизой. Злата — это мой, так сказать, псевдоним! А фамилия материнская.

Она поднялась, в глазах у нее сверкали молнии. Пашка отметил, что Злата походила на античную богиню мщения.

— Да, он все у меня забрал — и все мне дал. Я его люблю и ненавижу одновременно. И теперь, когда этот маньяк методично разрушает его жизнь, я…

Она улыбнулась, и от этой улыбки у Пашки кровь застыла в жилах. О, какой прекрасной и грозной была в этот момент Злата — его Злата!

— Я испытала радость… И… И чувство благодарности к этому психу. Потому что… Потому что он сделал то, что все эти годы хотела сделать я. И если… он в итоге убьет этого монстра, моего отца, я буду рада. Очень рада!

Олег Петрович Ирдышин отключил камеру и откинулся на спинку кресла. Что ж, этого психа надо бить его же собственным оружием. В наше время все решает мнение народа, а этим самым народом, и вместе с ним всем миром, правит тот, кто это мнение формирует.

Пока перевес на стороне Баранова. Но теперь он сам запустил в Интернет ролик. И люди поверят ему, жертве безумца, а не безумцу, который уничтожает его родных и близких.

Доктор встал, потянулся и прошелся по комнате. Никакой этот Баранов не герой, а жалкий, преследуемый всеми псих. И его поймают, причем очень скоро. За ним ведь теперь охотятся профессионалы, а не эти жалкие фигляры из «Закона и порядка».

Баранова ликвидируют, а он, его жертва, у которого тот отнял жену и детей, станет героем. И все, что было сказано негативного в его адрес, забудется.

О, эту историю он еще использует, чтобы восстать, как Феникс, из пепла! Он наверстает упущенное и заключит сделку века с азиатами. И все, что с ним случилось, в итоге будет небывалым пиаром — такого ни за какие миллиарды не купишь. Ведь о нем теперь говорят по всей стране, более того, по всему миру — о знаменитом русском чудо-хирурге, который стал жертвой безумного маньяка, планомерно уничтожающего его семью.

Если бы Баранова не было, его следовало бы придумать. Ибо жертвы были не такие уж страшные. Ну, предательница Жанна. Ну, растлитель малолетних Петька-старший. Младшеньких, конечно, жалко, но ведь, как ни крути, они были не от него…

Интересно, а какими бы выросли другие его дети, если бы не погибли тогда по глупости? Чего скрывать, по его глупости. Да, он виноват, но ведь он только что в этом признался на весь Интернет. И искупил тем самым свой самый страшный грех!

Ведь то, что является грехом, каждый определял сам. А не какой-то безумный Баранов.

Олег Петрович задумался о прошлом. Потом проверил окна и двери на первом этаже, убедился, что никто в особняк не проник. Итак, отведенные Барановым шесть часов миновали, а ничего не случилось. Да и что может случиться, если он обставил маньяка? Что ни говори, а он сам — голова! Не какому-то безумцу тягаться с ним, лучшим пластическим хирургом страны…