мирные граждане и войска, состоявшие из бывших мирных граждан, которые не признавали немецкая и итальянская армии. Это тЗътла жестокая партизанская война, заставившая каждого сделать свой политический выбор.

История европейских движений Сопротивления сильно мифологизирована, поскольку (за исключением отчасти самой Германии) легитимность послевоенных режимов и правительств по существу напрямую была связана с их участием в сопротивлении фашизму. Франция представляет собой яркий пример, поскольку там послевоенные правительства не являлись преемниками французского правительства 1940 года, заключившего мир с Гитлером и сотрудничавшего с Германией. Организованное сопротивление здесь было слабым и плохо вооруженным, по крайней мере до 1944 года, и не всегда пользовалось народной поддержкой. Послевоенная Франция была воссоздана генералом де Голлем на основе мифа о том, что Франция никогда не признавала своего поражения, хотя сам он как-то сказал: «Сопротивление было блефом, который удался» (Gillois, 1973, Р- *б4). Из участвовавших во Второй мировой войне французские мемориалы увековечили только бойцов Сопротивления и тех, кто присоединился к силам де Голля. Это был явный политический жест, и Франция является далеко не единственным государством, построенным на мифологии Сопротивления.

О европейских движениях Сопротивления следует сказать две вещи. Во-первых, их вклад в военные действия (возможно, за исключением России)

* Возможно, Сталин боялся, что активное участие коммунистов в антифашистской борьбе в Великобритании или во Франции будет расценено Гитлером как знак тайной измены и даст последнему основания для нанадения на СССР.

Против общего врага lol

был незначителен до того момента, когда в 1943 году Италия вышла из войны, и нигде не имел решающего значения, за исключением, возможно, некоторых участков Балкан. Но следует повторить, что главное значение этих движений было политического и морального толка. Так, например, итальянская общественная жизнь изменилась после более чем двадцати лет фашизма, имевшего значительную поддержку даже среди интеллигенции, благодаря массовому повсеместному вступлению в ряды Сопротивления в 1943—1945 годах, включая вооруженное партизанское движение в Центральной и Северной Италии, в котором сражалось до юо тысяч человек и было убито 45 тысяч (Босса, I9&6, р. 297—ЗО2,375—389,5&9—5?о; Pavone, 1991, р. 4*3). В то время как итальянцы без колебаний отреклись от Муссолини, немцы, единодушно поддерживавшие свое правительство до конца, не могли так легко отказаться от эпохи нацизма 1933—1945 годов. Участники немецкого Сопротивления — коммунисты, консервативные военные, отдельные религиозные и либеральные диссиденты—были казнены или посажены в концентрационные лагеря. В то же время те, кто поддерживал фашизм или сотрудничал с оккупационными властями, оказались фактически вырваны из общественной жизни на целое поколение после 1945 года, хотя «холодная война» против коммунизма нашла тайное применение таким людям в западных военных и разведывательных операциях*.

Второе соображение по поводу Сопротивления заключается в том, что по очевидным причинам его политика носила левый уклон (за исключением Польши). В каждой стране фашисты, правые радикалы, консерваторы, местные богачи и те, кто боялся социальной революции, были склонны к сочувствию или нейтралитету по отношению к немцам. Так поступали мелкие сепаратистские и националистические движения. Будучи традиционно идеологически правыми, некоторые из них надеялись получить выгоду от своего коллаборационизма, особенно фламандские, словацкие и хорватские националисты. Так же, и об этом не нужно забывать, поступали и убежденные антикоммунистически^ элементы Католической церкви и легионы их консер-

* Тайные антикоммунистические отряды, с сущестьо:зании которых стало известно носле их обнаружения одним итальянским политиком в 1990 году (в Италии они назывались «Gladio», или «Меч»), были созданы в 1949 году для нродолжения вооруженного сопротивления советским оккунационным войскам в различн^1х европейских странах. Оружие и деньги они получали от США, их обучением занималось ЦРУ и британские спецслужбы. Их существование скрывалось от правительств государств, на территории котор^1х они ргснолагались, за исключением отдельных случаев. В Италии, а возможно, и где-то еще эти войска первоначально состояли из закоренелых фашистов, оставленных в качестве ядра сопротивления нобежденными «державами оси» и впоследствии ставших фанатичными антикоммунистами. В 1970-6 годы, когда вторжение Красной армии больше не казалось реальным даже американским спецслужбам, члены «Gladio» нашли новое ноле деятельности в качестве нрав^1х террористов, иногда маскируясь нри этом нод лев^1х террористов.

Io2 «Эпоха катастроф»

вативных прихожан, хотя интересы церковных политиков, несомненно, были гораздо сложнее, чем у обычных коллаборационистов. Из этого следует, что правые, вступившие в Сопротивление, всегда были нехарактерным явлением на фоне своего политического окружения. Уинстон Черчилль и генерал де Голль не были типичными представителями своего слоя общества, хотя почти ни для одного нормального правого приверженца традиций с военными наклонностями понятие патриотизма без защиты родины было невозможно.

Этим объясняется (если, конечно, для этого требуется специальное объяснение) удивительная популярность коммунистов в движениях Сопротивления и, следовательно, огромный рост их политического влияния во время войны. По этой причине европейские коммунистические движения достигли пика своего влияния в 1945—1947 годах, за исключением Германии, где они не смогли оправиться от жестокого разгрома в 1933 году и героических, но самоубийственных попыток сопротивления в последующие три года. Даже в странах, далеких от социальной революции, таких как Бельгия, Дания и Нидерланды, коммунистические партии получили го— 12% голосов—в несколько раз больше, чем когда-либо раньше, сформировав в три или четыре раза более крупные, чем раньше, блоки в парламентах своих стран. Во Франции они оказались самой многочисленной партией на выборах 1945 года, в первый раз обогнав своих старых соперников—социалистов. В Италии достижения коммунистической партии были еще более впечатляющими. Малочисленная, измученная и печально известная своими неудачами группа нелегалов, которой она была до войны (Коминтерн фактически угрожал ей роспуском в 1938 году), после двух лет Сопротивления стала массовой коммунистической партией с восьмьюстами тысячами членов, а вскоре (в 1946 году) достигла почти двух миллионов. Что касается стран, где война против «держав оси» велась по существу вооруженным внутренними силами Сопротивления—Югославии, Албании и Греции, то в партизанских войсках преобладали коммунисты. Британское правительство под руководством Черчилля, не имевшего ни малейшей симпатии к коммунизму, перенесло свою поддержку и помощь с роялиста Михайловича на коммуниста Тито, когда стало ясно, что последний несравнимо опаснее для немцев, чем первый. Коммунисты приняли участие в Сопротивлении не только потому, что ленинская «авангардная партия» являлась кузницей дисциплинированных и самоотверженных кадров, чьей главной целью были активные действия, но также оттого, что экстремальные ситуации, такие как нелегальность, репрессии и война, являлись именно тем, для чего были предназначены эти отряды «профессиональных революционеров». Разумеется, «они единственные предвидели возможность вооруженного сопротивления» (М. R. D. Foot, 1976, р. 84) · Этим они отличались от массовых социалистических партий, которые считали почти невозможной свою деятельность в отсутствие легальности (выбо-Против общего врага 1оЗ