пробивавшийся внутрь свет подчеркивал ее стройный силуэт; лица я видеть не мог, но слышал, как часто она дышит.

— Егор… — сказала жевельде, и перья на ее голове зашевелились. — Не прогоняй меня! Это ужасненький кошмар! Трагифарс! Я не могу!

— Нет, — я покачал головой. — Опять эта ботва? Мы же договорились!

Ага, только женщина соблюдает любое соглашение ровно до тех пор, пока ей это выгодно.

— Я не могу! — Пира шагнула ближе, обняла меня, спрятала лицо на груди.

Вот черт, а я уже стащил бронезащиту, а одной майки не хватит, чтобы скрыть жар ее тела! Жевельде погладила меня по шее, всхлипнула, и горячая капли скользнула у меня по животу, потом вторая.

— Ну что ты… — я погладил ее по спине, и не выдержал, повел руку ниже.

Сегодня меня предали те, в кого я верил, та же Юнесса, и кто сказал, что я не нуждаюсь в утешении?

И я оказался на спальном мешке, и Пира оказалась на мне, раскаленная, как слиток металла из домны. Заворочалась, судорожно целуя меня и царапая, прикасаясь сразу в тысяче мест — животом, сосками, бедрами, коленями; я содрогнулся внутри и вцепился в нее, точно утопающий за соломинку.

* * *

Продрых я часа два, но проснулся свежим и бодрым, может быть благодаря чумовому сексу, через который прошел перед сном. Дю-Жхе еще не вернулся с охоты, и поэтому я оставил за старшую Фагельму, а сам прихватил рюкзак и отправился к тому месту, где можно было войти в башнеобразный огрызок линкора.

Именно тут меня и встретил Котик.

— Хочешь со мной? — спросил я его, вынимая сканер.

— Хррр… — ответил он, и мы вступили во тьму.

Святилище, где в прошлый раз сработал прибор, находилось на высоте двенадцатого этажа. Однако я включил прибор сразу, но ничего не нашел, пока не оказался на шестнадцатой палубе, прямо под нашей. Тут я поднял сканер к потолку, и бело-синюю гармонию нарушило красное пятнышко.

Мое сердце радостно забилось — есть!

— Хррр… — снова протянул Котик, но на этот раз с некоторым сомнением.

И мы пошли дальше вверх, и я держал сканер так, чтобы не терять цель из виду. Вошел в святилище, где больше не горели лампады, и не пахло горячим маслом, а прятались во тьме статуи прежних владык и лежали на полу сорвавшиеся с креплений тяжелые занавеси, словно огромные крылья летучей мыши.

Я прошел мимо упавшего с пьедестала нынешнего… а нет, уже прошлого Гегемона. Теперь в тысячах храмов по всей огромной звездной империи его изображение перенесут в новое помещение-лепесток, а в центре появится изваяние нового властелина… кто им будет?

Я остановился в точности у той же стены, что и в прошлый раз: красный шарик на экране казался трехмерным, он пульсировал и дрожал. Котик нервно хрюкнул, понюхал воздух, уши его встали торчком — что-то зверю не нравилось, но что именно, я понять не мог.

— И как до тебя добраться, чтоб я сдох? — пробормотал я.

Взломать стенку мне нечем, это задача не для маленькой дрели и пары отверток. Поэтому я полез в давно загруженные на браслет-классификатор материалы о том, как устроен линкор, принялся листать слои изображений — за стеной должна быть полость, и к ней доступ.

Не то, не то… вот!

Но едва я отыскал нужный чертеж, как красная отметка пришла в движение, поползла влево.

— Хррррааааууу! — это было уже не хрюканье, а сердитый, хриплый рев.

Что за ботва?

Я шел, держа красную отметку на экране сканера, а она перемещалась, как в прошлый раз, но в другом направлении. Я вошел в ту дверь, за которой никогда не был, и через короткий и узкий коридор попал в сферическое помещение с мягким креслом по центру и упирающейся в стенку турелью перед ним.

В артиллерийских башенках имелось автономное питание, и поэтому направляющие турели мягко светились. Я знал, что если положить на них руки, то возникнет прицел, и что если повернуть турель, то вся башня начнет вращаться, и пушка калибром в десять сантиметров придет в движение.

Интересно было бы попробовать… жаль, что мне не до того.

Обруч, если верить сканеру, находился сейчас надо мной, за толстым потолком. Сердитый Котик, шерсть у которого стояла дыбом, поглядывал туда же, уши его дергались, а хвост с присоской на конце хлестал по бокам.

Зверю что-то сильно не нравилось.

Красное пятнышко помедлило, и двинулось обратно, и я зашагал за ним как привязанный. Почему Обруч движется, каким образом артефакт, предназначенный для лечения, может перемещаться? Ни о чем таком не говорил ни Диррг, искавший эту хреновину, ни Геррат, знавший о ней побольше моего… а вот энциклопедию я не спрашивал.

Мы прошли тем же маршрутом и вернулись в святилище.

И тут алый огонек моргнул и начал уменьшаться — признак того, что Обруч уходит от меня. Я задергался, пытаясь сообразить, что делать дальше, куда бежать, какой маршрут выбрать. А потом плюнул, уселся на пол, и стал ждать — сканер берет через палубу, а то и через несколько, так что никуда он не денется.

И точно — шарик превратился в искру, но не погас.

— Хррр… — произнес Котик уже спокойнее.

— Жалко, что ты даже на общем не говоришь, — сказал я ему, и погладил мягкие уши с кисточками.

Снова захотелось есть, и я сунул руку в то отделение рюкзака, где хранились сухпаи. Однако неожиданно нащупал что-то мягкое, под пальцами зашуршал целлофан… и я вытащил «Шоко Пай», любимое лакомство дочери, которое она наверняка туда и засунула. Неясно только, как он там пролежал все это время.

Я вскрыл обертку и принялся жевать: шоколад, немного теста, ягодное суфле, вроде бы ничего особенного, но земное лакомство напоминало о Сашке и поэтому было особенно вкусным.

И почему бы не поговорить с ней прямо сейчас?

Раз уж тиззгха дали такую возможность…

Но Сашка то ли не спала, то ли нелюдское оборудование в моей голове закапризничало, но у меня ничего не вышло. Только от напряжения разболелась башка, да так сильно, что я доедал вскрытый сухпай почти с отвращением, каждое движение челюстей порождало огненную вспышку внутри черепа.

Но зато сразу ответила Юля.

— Привет, — сказал я, услышав ее голос, и тут же совесть кольнула в сердце, и не иголкой, а целым китобойным гарпуном: сколько клялся не изменять, а сегодня опять повелся, стоило только Пире покрутить задницей!

— Привет, — ответила она. — Ты еще не с нами? Почему?

Я про себя застонал — ну что я