— Если тебе нравится строить из себя идиота… —отмахнулась я, он заметно погрустнел и ответил серьезно:

— От Юры может быть польза. Правда, пока я не знаю,какая, но могу пофантазировать. К примеру, неведомый хозяин позвонит ему ещераз, возьмет да и скажет, когда здесь появятся денежки.

— Занятно. И куда он позвонит? К нам в номер?

— На мобильный. Левушка его конфисковал, но с собойприхватить не догадался. Оставил на тумбочке, и Юра его, конечно, забрал.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я.

— Видел.

— Должно быть, спиной… — Хоть я и не отказала себе вудовольствии съязвить, но теперь в поведении Саши усматривала некий смысл.

— Только не спрашивай меня о планах, — предваряявозможные вопросы, сказал он и ни с того ни с сего поинтересовался:

— Ты любишь готовить?

— Не люблю.

— Жаль. Я тоже не люблю. Но когда нужда заставляет,просто закидываю в кастрюлю все, что удается найти в холодильнике. И знаешь,получается вкусно.

— Хочется верить, что тебе и в этот раз повезет, —хмыкнула я, а он поправил:

— Нам повезет.

— Хорошо, нам, — не стала я спорить.

На то, чтобы купить джинсы подходящего размера, ушло минутпятнадцать, но покидать рынок, что был неподалеку от отеля, Саша не спешил. Ячувствовала себя не слишком уверенно, везде мерещились враги, да и Лева сильнобеспокоил. Наверняка уже вернулся и сейчас строит планы мести. Оказаться пососедству с ним в такое время весьма неразумно с моей стороны.

— Выпьем кофе? — предложил Саша, заметив маленькоекафе. Я без удовольствия согласилась, мы заняли столик, он подозвал официанта,а я поднялась и сообщила:

— Я на минутку.

— Куда ты? — вроде бы удивился он.

— Господи, в туалет, конечно. — Я направилась вглубь кафе, но потом сразу сменила траекторию, вышла в боковую дверь и вновьоказалась на улице в трех шагах от того места, где под полосатым тентом виделСаша, в настоящий момент спиной ко мне. Он достал сотовый, набрал номер,произнес фразу: «Оставайся с ними», — и отключился. А я хмыкнула ипокачала головой.

На ночь я устроилась на диване в гостиной, а мужчины делилипостель, дверь в спальню была приоткрыта и оттуда доносилось негромкоепохрапывание. Но что-то подсказывало мне, что в эту ночь никто не спал. Я-то ужточно.

В половине первого я натянула шорты, майку и босиком, держашлепанцы в руке, покинула номер, осторожно прикрыв дверь. Путь мой лежал напирс. Одинокий фонарь освещал надпись на борту. Трап был убран, и я ссожалением констатировала, что пробраться на борт с пирса невозможно, для этогокак минимум нужно родиться обезьяной.

Мысленно чертыхаясь, я собралась лезть в воду, не оставивсвоей затеи попасть на яхту, но тут услышала перезвон гитары (кто-то, сидя накорме, настраивал инструмент). Я посоветовала себе не спешить и навострила уши.Потратив минут пять на бренчание, парень (я надеялась, что это был парень)заиграл мелодию, а потом запел. Ночь, море и звезды настраивали на лирическийлад, так что выбору репертуара я не удивилась, признаться, он меня дажепорадовал. Парень закончил одну песню и тут же начал другую, а затем и третью.Слова третьей я знала и мысленно поблагодарила свою маму, которая целых шестьлет водила меня в музыкальную школу, не слушая моих возражений, Последнееобстоятельство позволило мне подпеть парню, причем не только не испортив еговыступления, но, говоря без лишней скромности, даже приукрасив его. Последнийаккорд стих, и я увидела певца: перегнувшись через борт, он смотрел на меня иулыбался.

— Привет, — сказал как-то неуверенно.

— Это ты пел? — спросила я.

— Ага.

— Здорово. Ты музыкант?

— Пытаюсь им стать. А у тебя красивый голос.

— Спасибо.

— Отдыхаешь здесь?

— Да, вон в той гостинице. А это твоя яхта?

— Нет, я здесь вроде сторожа. Хочешь подняться?

— А можно? — усомнилась я.

— Почему нельзя?

— Вдруг тебе влетит?

— Так ведь никто не узнает.

— Лучше ты спускайся сюда и прихвати гитару.

Парень спустил трап и сошел на пирс с гитарой в руках. Мыпознакомились, звали его Всеволод, и он показался мне симпатичным. Репертуар унего был обширным, концерт продолжался не меньше часа, впрочем, я не скучала.Однако для первого раза времени мы провели достаточно, я взглянула на часы и сгрустью заметила:

— Мне пора.

— Может, все-таки поднимешься? — Надо сказать, онуже довольно давно смотрел на меня с огнем в очах, думаю, мое желаниенезамедлительно смыться вызвало у него приступ отчаяния, особенно если учесть,что занять ему себя было нечем.

— Мне действительно пора, — вздохнула я, добавив вголос печали.

— Я тебя провожу, — предложил он, с беспокойствомвзглянув на яхту.

— Лучше не надо.

— Завтра придешь?

— Попробую.

— Приходи. Я буду ждать. — Он взял меня за руку ипожал ее, не отважившись на большее, и слава богу.

Я припустилась к гостинице, очень довольная собой, однакостоило мне покинуть пирс, как от ближайших кустов отделилась фигура, и я ничутьне удивилась, узнав Сашу.

— Где тебя носит? — спросил он недовольно.

— Ты же видел, — усмехнулась я, подхватив его подруку. — Я познакомилась с парнем, — принялась я шептать спреувеличенным возбуждением. — Он один на яхте, говорит, за сторожа.Предлагал мне подняться.

— Да? Потрясающе. И что?

— Чем ты недоволен? — возмутилась я.

— Ты ведешь себя по-дурацки…

— Это ты ведешь себя по-дурацки. Я могла бы там всеосмотреть…

— Как ты думаешь, будь деньги там, их бы доверилисторожить этому олуху? — Вопрос произвел впечатление, я нахмурилась, аСаша продолжил:

— Зато некто может обратить внимание на твой повышенныйинтерес к яхте.