Когда прелестная Дельфина де Сабран появилась в пятнадцать лет в Версале, ее сразу прозвали «Королевой роз», так она была хороша и свежа. «Головка Греза с чистым греческим профилем» – так отзывались о ней окружающие. Прибавьте еще взгляд с легкой поволокой, прелестный рот и бесподобный цвет лица. Белокурые ее волосы не были ни тусклыми, ни бледными, они отливали золотом, приближаясь к светло-русым, добавляя живости другим краскам. Дельфину окружил тесный круг обожателей. Их было так много, что госпожа де Сабран, зная склонность дочери к кокетству, поспешила выбрать зятя. Но она была любящей матерью и выбрала его в соответствии с желаниями Дельфины.

Женихом стал Арман де Кюстин. Ему исполнилось девятнадцать, и по-мужски он был столь же хорош, как его невеста. К тому же он был остроумен, галантен, любезен, отважен, знатен и богат. Дельфина его обожала.

Их обвенчали в Анизи, епископ Лана благословил их брак, а свадьба была устроена в виде сельского празднества, на которое в лучших традициях Трианона гости нарядились пастухами и пастушками, а для медового месяца был построен специальный домик под соломенной крышей, как для Филемона и Бавкиды[27].

Настало время наслаждений, шалостей и любви. У молодых супругов родились два мальчика – Гастон и Астольф. Но страсть, которая бросила в объятия друг друга молодых людей, погасла. Муж пользовался слишком большим успехом у женщин, у жены было слишком много поклонников. Со временем она полюбила жестокую игру кокетства, становясь более милостивой к одному или другому поклоннику, а потом изящно с веселым смехом избавляясь от приближенного. Но, кокетничая, Дельфина не роняла своей чести.

Первой ее жертвой был господин д’Эстерно, но пробыл возле нее совсем недолго. «Скучно, когда на тебя смотрят глазами снулого карпа», – объявила Дельфина. Д’Эстерно сменил шевалье де Фонтанж. «Пустышка», – наложила вердикт «Королева роз», обратив взор прелестных глаз на графа Антуана де Леви. Граф удержался возле Дельфины дольше благодаря своему необыкновенному обаянию. Но и он вскоре получил отставку: обаяния оказалось через край. А если добавить к обаянию предприимчивость, в какой нельзя было отказать графу, то свидания наедине стали представлять опасность.

Так начинался длинный список, настолько длинный, что Арман устрашился этой лавины и предпочел вернуться на военную службу. И его отправили воевать в Германию.

Революция стучалась в дверь, но Дельфина ничего не замечала. Столько мужчин толпилось вокруг нее! Предметы благосклонности менялись чаще, чем перчатки.

«Напиши песенку о любви-мотыльке, – писала Дельфина своему брату Эльзеару де Сабрану, которому поверяла все свои секреты. – Мне так хочется спросить по очереди каждого: а вы сможете удержать на месте бабочку?..»

Увы! Придут другие времена, и горе разучит порхать прелестную бабочку.

От детской болезни умер крошка Гастон. Арестовали свекра-генерала. Дельфина, флиртовавшая до поры до времени с обольстительным Груши, поняла, что оказалась в центре разгоревшейся трагедии. Когда Арман вернулся вскоре из армии, он увидел, что бабочка преобразилась в львицу. С неожиданной отвагой Дельфина сотрясала небо и землю, пытаясь спасти Кюстина. Она обошла всех присяжных трибунала и даже рискнула явиться в башню Цезаря[28], где обосновался Фукье-Тенвиль. Без малейшего успеха, разумеется. Теперь Дельфина только плакала…

Арман де Кюстин вернулся домой очень поздно. Бледный, осунувшийся, с потухшими глазами, он застыл, прислонившись к стене у дверей гостиной, словно ноги перестали ему служить.

– Я оттуда, – произнес он тусклым голосом. – Я видел, как погиб мой отец…

– Вы не можете здесь оставаться, Арман! Вы были его адъютантом. Вы тоже под угрозой.

– Не думаю. Я всего-навсего офицер. Мне претит мысль об эмиграции, Дельфина. Как и отец, я хочу жить ради Франции и быть французом.

– И погибнуть на гильотине? Я не хочу, чтобы вы погибли! Теперь вы наша единственная опора. Речь идет о жизни и о смерти, нам нельзя думать о наших предпочтениях. Поедемте в Германию, там нас ждет моя мать.

– И пусть мы будем считаться предателями?

– Какая разница, Арман! Нас в любом случае назовут предателями! Поедемте, мой друг! Мы должны уехать!

Но супруги не успели осуществить задуманное. Через несколько дней граф Арман де Кюстин, ставший после смерти отца маркизом де Кюстином, был арестован и отправлен в тюрьму Ла Форс, к великому горю Дельфины.

Горю, но не безнадежности. Дельфина вновь делает все в возможное и невозможное, чтобы спасти мужа от эшафота. Наученная предыдущим горьким опытом, она знает, что бессмысленно обходить присяжных, моля их о милосердии, которого у них нет и в помине… Она услышит отказы, насмешки… Или постыдные предложения. Теперь она понимала: спасти Армана может одно– единственное средство: деньги. При помощи денег можно устроить побег даже из самой надежно охраняемой тюрьмы.

Навещая в тюрьме мужа, что ей было разрешено, Дельфина познакомилась с дочерью коменданта тюрьмы Ла Форс Луизой Бо. Луиза была доброй и жалостливой женщиной, ничуть не похожей на своего кровожадного отца. Душераздирающие сцены, свидетельницей которых ей приходилось бывать каждый день, доставляли ей страдания. При ней разразилась кровавая сентябрьская резня, на ее глазах самым ужасным образом погибали несчастные беззащитные узники-жертвы, среди которых была и принцесса де Ламбаль. Госпоже де Кюстин не понадобилось много усилий, чтобы уговорить Луизу помочь ей. Луиза и сама считала добрым и достойным делом вырвать у гильотины одну из ее жертв. Она долго отказывалась и от денег. А когда взяла их, то только для того, чтобы облегчить судьбу совсем уж несчастных, всеми брошенных узников.

План Дельфины и Луизы был до крайности прост. Худой, небольшого роста, Арман переодетым вполне мог сойти за женщину. А Луизе не составляло большого труда принести ему женскую одежду, после чего крепкая девица покинула бы вечером тюрьму вместе с другими посетительницами. Дельфина собиралась ждать мужа с каретой, которая, не теряя ни секунды, помчала бы его к границе.

Женщины завершали последние приготовления, когда в Консьержери разыгралась трагедия – был открыт «заговор гвоздик» шевалье де Ружвиля, собиравшегося устроить побег королевы. Ружвиль был так близок к цели, что Конвент перепугался. И тут же издал декрет, гласивший, что каждый, кого заподозрят в пособничестве бегству из тюрьмы, будет казнен. А бегство маркиза де Кюстина было назначено как раз на следующий день после того вечера, когда по всем тюрьмам зачитывали этот декрет Конвента.

И вот Дельфина с колотящимся от волнения сердцем входит в Ла Форс, а ее встречает в слезах Луиза Бо.

– Он больше не хочет бежать, мадам, – плача, сообщает она Дельфине. – Он отказался надеть платье, которое я ему принесла.