Слово «невеста» в его исполнении прозвучало необыкновенно гадко, а взгляд, которым при этом он меня наградил, был далек от одобрительного.

– С чего ты взял, что я вас не заметил? – возразил Гюнтер. – Разве что не ожидал, что столь воспитанные иноры вломятся без предупреждения. Сам понимаешь, от отца пакости не ждешь.

– У тебя стоял полог тишины.

– И?

– Нужно было дожидаться, пока вы все закончите, стоя под дверью?

– Не вижу ни единой причины, по которой тебе вообще следовало приходить так рано, да еще в такой компании.

Он даже не подумал набросить на себя рубашку, и взгляд помимо моего желания постоянно останавливался на его спине. Красивое зрелище, ничего не скажешь. И уж во всяком случае более привлекательное, чем иноры с осуждающими лицами.

– Действительно, – Циммерман немного смутился, но тут же решил обратить ситуацию в свою пользу: – Получается, капитан Штаден, помолвка у вас не фиктивная? Свадьбу проведем в гарнизоне. Все развлечение для подчиненных.

– Какую еще свадьбу? – гаркнул Штаден-старший.

– Как какую? Ваш сын скомпрометировал леди, теперь обязан жениться. Я его предупреждал.

– Эту леди скомпрометировали задолго до моего сына.

– Неужели? Я лично ничего такого не замечал. Леди Штрауб – воспитанная и приличная девушка.

Штаден-старший гадко приподнял бровь и выразительно посмотрел сначала на Циммермана, потом на меня.

– И это вы называете воспитанием?

– Раньше за леди ничего такого не замечалось, – не смутился Циммерман. – Уверен, это дурное влияние вашего сына. Девушку он однозначно скомпрометировал. При свидетелях.

Он ткнул пальцем в себя, в Вайнера, а потом, после краткого колебания, в Штадена-старшего. И выразительно посмотрел на младшего. Взгляд достиг цели, Гюнтер со злым лицом повернулся и официально сказал:

– Дорогая, окажите честь, станьте моей женой.

– Вы с ума сошли, – испугалась я. – Я всего лишь переночевала в вашей комнате.

– Действительно, – проворчал Штаден-старший. – Мало ли у кого она ночевала, разве за всех замуж выйдешь…

– Вы мне отказываете?

Что за глупое представление? Захотелось согласиться и посмотреть на вытянувшуюся физиономию Гюнтера и на то, как он будет выпутываться из глупого положения. Не все же мне страдать? Но… три свидетеля обязывали к серьезности. Скажу «да», Циммерман точно обеспокоится, чтобы мы дошли до храма.

– Да, я вам отказываю.

– Я же говорил, что помолвка фиктивная, – победно заявил Циммерман. – У леди есть настоящий жених, капитан Кремер, который сюда постоянно приезжает. Давайте забудем это неприятное происшествие.

– Забудем? – Штаден-старший вытащил сложенную газету, в которой узнавался «Вечерний Вестник Гаэрры». – А официальное объявление о помолвке мы тоже забудем?

Гюнтер поморщился и повернулся опять к нему.

– Уверен, это дело рук тети Эльзы. У нее и спрашивай, с чего она подала такое объявление.

– С того, что твоя бывшая невеста ей написала о вашей помолвке, желая предотвратить твой брак со шлюхой.

Слово прозвучало пощечиной. А что еще мог подумать полковник Штаден, увидев меня в кровати сына? Попробуй докажи теперь, что ничего не было.

Отец может быть весьма неприятным, если хочет. А сейчас он явно хотел. Иначе не притащился бы ни свет ни заря в гарнизон, не поднял бы Циммермана, не вломился бы в комнату, будучи уверенным в своей правоте, и не оскорблял бы девушку безо всякого на то основания. Жаль, что это не Брун – уже летел бы вниз по лестнице до самого розового куста, который произвел на него столь глубокое впечатление. Но увы, на родного отца рука не поднималась, хотя и неимоверно чесалась. А если бы поднялась, неизвестно, кто бы летел дальше: с возрастом отец силы не утратил, зато приобрел опыт.

– В твоем высказывании сразу две ошибки: я не собираюсь жениться и эта девушка не шлюха.

– Неужели? Что же она делает в твоей кровати?

– Не поверишь, спит, – я зло усмехнулся. – В то время как я сплю на матрасе. Том самом, что сейчас стоит вон там. – Я кивнул в угол, отец нехотя повернул голову, ничуть не смягчившись. – Не знаю, поставил ли полковник Циммерман тебя в известность, что я обеспечиваю ее безопасность на время практики в гарнизоне. Поскольку некоторые личности столь активно пытаются прорваться в комнату леди Штрауб, что она совсем не может спать, я заставил ее – именно заставил – ночевать у меня. И между нами ничего не было, что может подтвердить присутствующий здесь Вайнер.

Отец повернулся к целителю и уставился столь тяжело, что тот попятился, но далеко не ушел, уперся в лестничные перила. Да и не дал бы ему сбежать полковник Циммерман, который заинтересованно заявил:

– Вайнер, если знаете что-то, могущее сохранить репутацию леди Штрауб, самое время рассказать.

Целитель затравленно посмотрел на меня, потом на Фридерику, которая, сжавшись в комок, сидела в кровати алая как утренняя роза. Да уж положение у нее сейчас не из приятных, и винить в этом никого, кроме меня, нельзя. Отпустить я ее вчера мог, за одну ночь с девушкой ничего бы не случилось. И выйти к отцу тоже мог сам, не дожидаясь, пока тот взломает дверь. В нормальном состоянии он это и не сделал бы, но кто сказал, что у него сейчас состояние нормальное? Он в бешенстве – вон как глаза щурит.

– Леди Штрауб как была девственницей при появлении в гарнизоне, так ею и осталась, – бухнул целитель безо всяких предисловий.

– Вы уверены? – спросил отец. – У меня совсем другие сведения о леди Штрауб.

– Я уверен. Но если вы мне не доверяете, сходите к любому другому целителю. Он подтвердит.

Отец перевел взгляд на Фридерику, но даже спросить ничего не успел, как она выпалила:

– Я никуда не пойду. Не вижу ни единой причины, по которой я должна опровергать ваши измышления. Мне совершенно безразлично, что вы обо мне думаете. Замуж за вашего сына я не собираюсь, и давайте на этом расстанемся. И, иноры… Я бы хотела наконец одеться.

Она так разозлилась, что даже краска с лица сошла, а ноздри изящного носа гневно затрепетали. Женщина в моей кровати была чудо как хороша, жаль только – не моя.

– Извините, леди Штрауб. – Отец переводил взгляд с меня на Фридерику и обратно, и выражение его лица обещало крупные неприятности, разве что пока непонятно кому. – Известие о помолвке сына оказалось слишком неожиданным. Конечно, мы уходим. Гюнтер, у меня к тебе пара вопросов.

Значит, неприятности ждут меня. Я подхватил рубашку и вышел в коридор к остальным. Дверь за собой прикрыл плотно: если уж меня ждет скандал, то путь он хотя бы не коснется Фридерики.

– Девственница, говорите, – мрачно пробухтел Циммерман. – И какая же сволочь тогда распускает эти гадкие слухи? Поди, Кремер? Чтобы больше никто на нее планов не строил? По нему-то видно, что влюблен не на шутку.