Я удивился: ничего такого за Артуром не замечал и, напротив, мне казалось, что он чересчур легкомысленно относится к сложившейся ситуации. Ведь в случае чего претензии к нему будут куда серьезнее, чем ко мне. Точнее, были бы, если бы не злополучное объявление в газете.

– Зачем было представляться женихом и невестой? – спросил отец.

– Я предложил, – пояснил Циммерман. – Они оба не хотели. Но в связи с повышенным интересом наших офицеров к окну леди Штрауб помолвка показалась прекрасным выходом. Кто же знал, что оно так все обернется? Впрочем, ничего страшного не случится, если фиктивная помолвка перейдет в настоящую. Леди Штрауб очень ответственная и воспитанная девушка, поэтому вашего возмущения я не понимаю.

Отец прищурился, явно удерживая в себе мнение об умственных способностях Циммермана. Будь они здесь вдвоем, наверняка бы высказал, что думает, но присутствие нас с Вайнером обязывало: негоже опускать начальника перед подчиненными.

– Извините, иноры, мне нужно переговорить с сыном, – холодно сказал отец и поставил полог молчания. – Гюнтер, ничего не хочешь объяснить?

– А что я должен объяснять? Все, что ты должен был узнать до появления здесь, тебе рассказали.

– Неужели?

Я пожал плечами, не желая добавлять больше ничего. До нас доносился возмущенный голос Циммермана, укорявшего целителя, что тот не развеял заблуждение начальства относительно леди Штрауб. Но возмущение не мешало полковнику с интересом посматривать в нашу сторону. Уверен, он задействовал свои артефакты для подслушивания.

– Хорошо. Зачем было тащить девицу к себе в комнату? Не проще ли было поставить сигналки и пару стазисных ловушек у нее?

– Не проще. Есть один неучтенный тобой момент, о котором я бы хотел поговорить, раз уж ты приехал. Но не здесь.

– Он связан с этой девушкой?

Я задумался. Я не знал, какие артефакты есть у Циммермана, умеет ли он ими пользоваться и даже замешан ли он в этой истории. Желание вернуть розы говорило в его пользу, но вдруг он просто пытается замести следы? Я выразительно прищурился, показывая, что не могу говорить прямо, и пояснил:

– Скажем, так. Он был бы связан с любой девушкой, приехавшей в гарнизон, но с этой – в большей степени.

– Что бы ты делал, если бы леди Штрауб согласилась за тебя выйти? – неожиданно спросил отец.

Леди Штрауб я бы подобного предложения не сделал, но стоит ли говорить отцу, что девушка в моей комнате – не она? Я ответил максимально обтекаемо:

– По-твоему, я не отвечаю за свои слова? Если я делаю предложение, я прекрасно представляю последствия.

– Ты был уверен, что она откажет.

Я вспомнил промелькнувшее ехидство в глазах Фридерики, усмехнулся и ответил:

– А вдруг я надеялся, что она согласится?

Отец задумчиво свел руки перед грудью так, словно удерживал в них шар, и постучал кончиками пальцев друг о друга. Возможно, это помогало ему думать, а возможно, он просто отвлекал мое внимание от чего-то другого. Или внимание иноров, столь жадно посматривающих на нас.

– Даже так? Почему она спит в твоей рубашке?

– Моя рубашка скромнее, чем любая из ночных сорочек леди Штрауб, – предположил я. – Не хотела меня дразнить лишний раз.

Впрочем, не удивлюсь, если леди Штрауб ночных сорочек вообще не имеет, предпочитая естественную красоту для соблазнения Кремера. Правда, это ей почему-то не помогает, если учесть, как он зачастил к Фридерике. Нет, удачно его все-таки Фальк подловил.

– Гюнтер, я уверен, ты недоговариваешь что-то очень важное. Выкладывай. Артефакты этих иноров мой полог не пробьют. Хотя они оба пытаются, да.

Я удивился. Циммерман и Вайнер казались увлеченными беседой. Впрочем, если они оба пробуют пробиться через заклинание отца, то вряд ли обращают внимания на проскакивающие несуразности в репликах друг друга. Но если интерес полковника понятен, то интерес целителя вызывает вопросы. Обычное любопытство?

– Девушка в моей комнате – не Штрауб. Штрауб ее наняла для отработки практики.

Отца мне удалось удивить, что не так часто случалось.

– Зачем? Зачем кого-то нанимать для того, что ты должен сделать сам?

– Место практики не понравилось. Она же не знала, что тетя сговорилась с ее отцом.

– Эльза и здесь свою руку приложила?

Вопрос был риторическим, поэтому я промолчал.

– Где сама Штрауб?

– У Кремера.

– Кремера? Это кто?

– Мы учились вместе. Он сейчас в дворцовой охране.

– Глупо с его стороны.

– Он рассчитывает, что никто не узнает.

– Уверен, сам Штрауб уже в курсе.

– Вряд ли. Кремер довольно осторожен.

– Ты засек хотя бы одного охранника леди Штрауб? А они непременно должны быть. Не станет столь значимая персона отправлять единственную дочь без охраны.

– Предполагалось, что охранять буду я. Да и лорд Штрауб присылал запрос Циммерману о карантине.

– Циммерману? Но не дочери?

Отец столь выразительно посмотрел, что я сразу осознал свою глупость. Нет, вряд ли лорд Штрауб пустил все на самотек. А это значит…

– У Кремера будут проблемы.

– Пока проблемы у нас. – Отец почти ткнул мне в лицо злополучную газету. – Поскольку у лорда Штрауба теперь появились варианты.

– Какие варианты? Объявление я не давал и не собираюсь жениться на его дочери в любом случае.

– Думаешь, все так просто? Из-за идиотской идеи Циммермана множество людей считают леди Штрауб твоей невестой. То, что это не та леди, никто не знает. А вот о том, что ты уйдешь в отказ, узнают все. А если еще Вайнер или Циммерман поделятся пикантной ситуацией сегодняшнего утра…

– Горелый орк! – вырвалось невольно.

Пусть в том, что наша с Фридерикой тайна стала достоянием Циммермана и Вайнера, вины отца намного больше моей, но сейчас говорить об этом бессмысленно: ничего не исправить, и для посторонних все будет выглядеть еще хуже: я соблазнил невинную девушку, а потом отказался жениться.

– Заметь, ты сам называл ее невестой, наверняка еще и влюбленным прикидывался.

Я вспомнил вчерашний триумфальный выход из лабиринта: докажи потом, что целовались мы только для активации телепорта. Хотя кому я вру? Можно было прекрасно обойтись безо всяких поцелуев, это был мой выбор. Но что делать теперь? На Циммермана я посмотрел безо всякой приязни. Он решил, что я намекаю на попытки подслушивания и смущенно отвернулся.

– Кроме того, открыто ссориться со Штраубом – не самый хороший вариант.

– Штрауб выберет Кремера, поскольку его дочери нравится он.

– И? Что помешает ему нравится ей дальше, если она выйдет за другого?