а потом пересел к нему поближе и стал расспрашивать о жизни, которую в последнее время вел охотник.

Никита Гаврилович рассказывал скупо, но понемногу тоже разговорился, и беседа пошла живее.

Майский стал разливать по рюмкам темно-красное густое вино.

— Давайте выпьем за Никиту Гавриловича. Это ему обязан своим рождением прииск Новый. А теперь будет работать на нашем прииске.

— Да уж какой из меня работник. Был конь да изъездился.

— Не скромничай, Никита, не скромничай, — Буйный хлопнул широкой ладонью охотника по плечу. — Мы еще свою песню не всю пропели. Нам еще много дел надо переделать. Нужны мы пока Советской власти.

Гости и хозяева увлеклись и словно забыли о рюмках.

— Вот-вот, — поддержал Александр Васильевич. — Правильно сказал, Иван Тимофеевич. Дел много, каждому найдется. Расширять будем свои владения, золото вокруг Зареченска искать. Трест обещает вторую драгу. А куда ее поставим? Сейчас надо подыскивать место. Да, слыхали, как сегодня Пестряков отличился? Одним махом положил в государственную казну двадцать семь фунтов золота! Самородков! Такое не каждый день бывает. Я попросил перевести в Зареченск Виноградова. Вы его знаете. Способный разведчик…

— Талантливый, — поправила Елена. Она держала на коленях дочь, слегка покачивая. Катенька засыпала.

— Можно и так, — согласился Майский. — Я тоже люблю говорить о людях, как они того заслуживают. Правда, есть у Виноградова и недостатки, но не в них дело. Вот Никита Гаврилович с ним работал на Новом.

Плетнев вытащил трубку, сунул пустую в рот, глядя то на директора прииска, то на Слепова.

— Вижу, куда клонишь, Александр Васильич. Вроде как сватаешь меня. А я не красна девица. Мы же с тобой говорили. Если надо, буду помогать. С Виктором Афанасьичем у нас ладно получалось. Гляди, опять пофартит.

— Спасибо! Спасибо, Никита Гаврилович. За тебя и за встречу старых друзей! — Александр Васильевич поднял рюмку. — За нашу дружбу. И за успехи будущих разведчиков.

Все чокнулись с ним и выпили. Майский поддел вилкой скользкую шляпку маринованного рыжика и, проглотив ее, вернулся к начатому разговору.

— А как Степан Дорофеевич? Не примкнет ли и он к вашему отряду?

— Не спрашивал я его, — ответил Плетнев. — Не тот он теперь. Пожалуй, не пойдет.

— Жаль. Опыт у человека большой. И места вокруг знает отлично. Вырос здесь. Надо поговорить с ним, Никита Гаврилович, может, и согласится.

— Поговорю, да и сам ты зайди к нам.

— Правильно. Старые люди, они, знаешь, любят уважительное к себе отношение, — поддержал охотника Слепов. — И я хочу потолковать со Степаном Дорофеичем. А когда приедет Виноградов?

— Жду со дня на день, — Майский старался не смотреть на Ивана Ивановича. — Он в Златогорске. Мне звонили еще на прошлой неделе, сказали, что Виктор Афанасьевич выезжает. И вот… все едет.

— Да ты прямо говори, Александр Васильич, — сказал Плетнев. — Загулял, что ли, опять Виктор Афанасьич?

— Не знаю, не знаю, — Майский украдкой посмотрел на Слепова. — Прекрасный специалист, вот Аленка даже в талантливые его возвела, работает, не щадя себя, а как вернется из тайги… Словом, гуляет. К женщинам неравнодушен.

— Все мы к женщинам неравнодушны, — проворчал Иван Иванович. — У Виноградова что, нет семьи?

— В том-то и дело. Слышал, будто какая-то девушка нехорошо с ним обошлась. С тех пор он к прекрасному полу доверия не питает.

— Но и не пренебрегает им, — полувопросительно заметила Елена.

— Довольно, друзья, о Виноградове. Нехорошо получается. Как будто сплетничаем о человеке. В конце концов это его личное дело, и, насколько я знаю, он еще ничего плохого не сделал. Вот приедет, тогда и поговорим.

Разговор перекинулся на прошлое. Вспоминали первую поездку в тайгу, строительство Нового. Разошлись гости поздно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Инженер Виктор Афанасьевич Виноградов приехал в Зареченск спустя два дня.

— А вот и я, — сказал геолог, входя в кабинет директора прииска. — Заждались, наверное? Здравствуйте, Александр Васильич.

Майский быстрым взглядом окинул стройную фигуру молодого человека. На Виноградове был отлично сшитый костюм из дорогого материала, правда слегка помятый, модные черные туфли и фетровая серая шляпа.

Легкое светлое пальто он небрежно перекинул на левую руку. Красивое лицо, обрамленное каштановыми бакенбардами и аккуратной бородкой, было бледно. На нем ясно проступали следы усталости.

— Здравствуйте, Виктор Афанасьевич, — сдержанно ответил директор. — Прошу, садитесь. Да, я ждал вас еще на прошлой неделе. Непредвиденная задержка?

Инженер бросил пальто на ближний стул, сам сел на другой и усмехнулся.

— Бросьте это, Александр Васильич, вы же отлично знаете, почему я задержался. Позволите закурить?

— Курите, пожалуйста.

Виноградов с каким-то особенным шиком выпустил дым тонкой струйкой, посмотрел на директора и не сдержал улыбки.

— Не буду врать. Вам не буду, потому что слишком вас уважаю. В Златогорске я немного развлекался. В общем, отлично провел время. Будете отчитывать?

— Нет… В конце концов вы взрослый человек и отвечаете за свои поступки. А ведете себя, простите за сравнение, как мелкий купчишка. Кутите напропалую, встречаетесь с сомнительными девицами, сорите деньгами…

— Мне незачем и не для кого их беречь. Я не скупой рыцарь. Деньги зарабатываю честно, вот этими руками, — он поднес к своему лицу обе руки, растопырил пальцы и повертел ими. На одном ярко блеснуло массивное кольцо с крупным зеленым камнем. — Трачу деньги на что мне нравится. Например, на хорошее вино, на девочек, на одежду. Люблю красивую одежду. И, как говорится, omnia mea mecum porto. Все свое ношу с собой.

— Я тоже знаю эту латинскую пословицу, вернее — изречение бежавшего в изгнание греческого мудреца Бианта. Правда, смысл немного иной: истинное богатство человека — его духовное достояние.

Молодой человек слегка покраснел и деланно рассмеялся.

— Умный народ греки.

— И русские тоже. Если не теряют головы. В недавние времена старатель, которому, как тут у нас говорят, пофартило, тоже, приходя из тайги, кутил до тех пор, пока не спускал все до последней копейки. А потом нищим опять шел в тайгу. Да и сейчас еще такое бывает. Особенно среди тех, кто работает артелями. Могу привести примеры.

— Не надо. Сравнение не из приятных. Что поделаешь, каждый живет, как ему нравится. В общем, Александр Васильич, я не такая уж персона, чтобы тратить на меня столько драгоценного времени. — Виноградов нервно сдавил в пепельнице папиросу и закурил другую. — Давайте о деле. Мне предложили работать у вас, и я, не раздумывая, согласился. Тем более, что с Шестикрыловым у меня что-то не пошло. Мне не нужен добрый папенька, который опробует свои педагогические способности на непутевом сыне. А мне роль сынка не понравилась. Характер у меня не тот, и где-то там, в глубине, сидит свое