все было в новинку. Хотя вчерашний секс для меня был таким же. С игрушками для взрослых я еще не сталкивалась.

— Ты уже улыбаешься, — заметил Тим.

— Ты все же прав, Тим.

— Я всегда прав, — самодовольно ответил Тим.

Вечер. Мужчины пошли на улицу, чтоб покурить. Сестры Тима дым терпеть не хотели. Мне же было все равно. Я как-то Тима и сигареты воспринимала единым целым. А раньше я его сама ругала за сигареты. Как же все поменялось! Когда девчонки ему высказали, что они думают о нем и его сигаретах, то Тим поморщился, но спорить с ними не стал. Девчонки. Они были почти моими ровесницами, но вели себя именно как девчонки.

— А говорила, что ситуацию держишь под контролем, — сказала Зинаида Петровна.

— Так получилось, — пожала я плечами.

— Тимоша умеет добиваться того, что захочет, — ответила она. — Его бы энергию, да в мирное русло…

— Это точно, — согласилась я.

— Манипулятор. Маленький, хитрый манипулятор, — сказала Зинаида Петровна. Она наклонилась к моему уху. — Я столько лет из-за него терпела своего старого козла! Все до последнего семью пыталась сохранить.

— Для чего?

— Тимоша до последнего нас мирил. Сам же знаешь, что если ему что-то нужно, то он этого добьется. А он хотел, чтоб мы до последнего были вместе. Я тебе даже благодарна, что он переключил внимание с нас на тебя. Тимошка хоть нашу кровь пить перестанет.

Странный круговорот. Тим переживал за родителей и не понимал, почему они вместе, но делал все, чтоб они были вместе. Не знаю, какими методами он пользовался, но… Да какие методы! Я же замуж-то в итоге вышла за него.

Рита вызвалась помочь мне убирать со стола. Она выглядела веселой. От вина щеки раскраснелись.

— Никогда не думала, что тебя буду замуж отдавать, — сказала она.

— Сама не ожидала, что решусь.

— Платье у тебя красивое. А Рис у вас прям настоящий красавчик.

Пес крутился между нами, то и дело выпрашивая вкусные кусочки. Я смотрела на него, на Риса, на гостей, на вошедших в дом мужчин, которые принесли с собой запах мороза и дыма, а на душе становилось приятно. Наверное, это было счастье. Маленькое, мягкое счастье в небольшом домике. Счастье двоих сумасшедших людей, которые решили жить вместе. Еще и штампы решили проставить.

Гости уже хотели расходиться, когда к нам заехал дядя Тима. Это был невысокий и шумный человек с веселым характером. Он заехал на тридцать минут, чтоб поздравить племянника. Кинул на стол конверт «на подарки», расцеловал меня в обе щеки и закружил в танце. После этого упер бутылку водки со словами, что выпьет за наше счастье дома, и свалил. Зинаида Петровна смеялась, говоря, что он никогда не изменится. Смеялись все, кроме Тима.

Приход дяди принес свежую струю в праздник. И закончил его на этой ноте. Но тем больше я смотрела на Тима, тем больше чувствовала тревогу.

Я выпила рюмку коньяка. Что-то ощущение счастья начало проходить. Да и какое счастье, если в глазах Тима появилась неприкрытая злость. Эта перемена была такая резкая, что я почувствовала ссору, которая будет после того, как все гости уйдут.

Тим не стал никого провожать. Рита вначале хотела остаться у нас, но потом передумала. К тому же сестры Тима сказали, что они приглядят за ней и доведут до дверей.

И вот мы вновь остались втроем. Тим притащил дров, чтоб растопить печь. Рис завалился на подстилку, чтоб отдохнуть после шумного дня. Я сложила грязные тарелки в таз, чтоб их замочить.

— Как тебе праздник? — спросила я Тима.

— Нормально, — процедил сквозь зубы Тим.

— Что с настроением?

— Зато оно у тебя веселое. Как только дядя появился, так ты вся расцвела.

— Не начинай, — попросила я. — Еще не хватало к нему ревновать.

— Вы с ним были знакомы?

— Нет. Или ты считаешь, что я знаю весь город?

— Не весь город, а всех мужчин в городе, — сказал Тим.

— Заканчивай ревновать меня к каждому столбу.

— Но вы были раньше…

— Нет! — оборвала я его.

— А чего ты так нервничаешь? — подозрительно спросил Тим. Он подошел ко мне со спины. Шепнул в самое ухо. — Не надо волноваться. Но как-то сомнительно, что ты с ним незнакома. Иначе чего это он к тебе целоваться полез?

Тим говорил с неприкрытой издевкой. Завелся. Ясно, что завелся и теперь пытался завести меня.

— Откуда я знаю, что это он ко мне полез? Может у него всегда такое поведение.

— Ну, он любит к женщинам приставать. Но ты же моя жена.

— Тим, ты сейчас сказал, что он ко всем пристает. Так чего тебе от меня надо? Сделал бы замечание.

— Тогда бы мы с ним поругались. К тому же ты улыбалась ему как к старому знакомому!

— Тимош, когда ты поймешь, что если бы я хотела с кем-то быть, то я не вышла бы за тебя замуж, — ответила я, вытирая руки. Повернулась к нему, чтоб потрепать его по волосам. Тим недовольно посмотрел на меня. Я все же улыбнулась. Он был таким забавным, когда злился. И злость эта была глупой.

Удар был таким сильным, что я упала на пол. Из носа пошла кровь, которая начала капать прямо на подол платья. Взгляд зацепился за красное пятно, которое стало расползаться по белому платью.

— За что? — спросила я, вытирая кровь рукой. Оно тут же окрасило перчатку в кровавый цвет.

— За все хорошее, — проходя в комнату, сказал Тим.

— Тут я не виновата!

— А кто виноват? Я? — с издевкой спросил Тим.

— Это твой дядя, а не мой!

Я поднялась. Веселая свадьба. Веселая жизнь. Нужно было умыться. Как-то все несправедливо. И это чувство несправедливости мучило больше, чем разбитый нос.

— Ты мне врешь, — сказал Тим. Спокойно и холодно. Он не раскаивался. Считал себя правым. Как я раньше не замечала, вот этого холода и жестокости.

— Не вру, — попыталась я возразить.

— Я видел, какой у тебя был взгляд…

— Был праздник. Ты сам сказал…

Я не успела закончить. Хотела ему сказать, что он сам говорил, что надо радоваться празднику, который мы организовали. Но его не интересовали мои слова. Он думал только о себе.

Ничего не изменилось. Ничего не изменится. Такие, как Тим, они не меняются. Никогда не прекратятся эти эмоциональные качели. И я всегда буду ходить в синяках.

Кровь капала в таз с водой, в котором лежала грязная посуда. Ладонь Тима легла мне на лопатку.

— Давай помогу снять платье.

— Не трогай меня, — попросила я.

— Марусь…

— Не трогай! — прогнусавила я.

Он меня не послушал. Начал расстегивать платье, лаская