— Конечно. Вы сами-то понимаете, что, если все получится, нам придется забыть об Инсдане и о Сайтарре?

— Иначе я бы не спрашивала. Неужели вы готовы бросить свой драгоценный Сайтарр?

Кьярра все-таки не сдержала насмешку. Магистр мотнул головой.

— Опасная тема. Так мы договоримся до чего-то логичного, и Безумие нами не заинтересуется. Да, я понимаю, что это бесповоротно, что на интересах Сайтарра придется поставить крест, что меня, скорее всего, объявят ренегатом… чем больше аргументов «против» — тем лучше, Безумию не нужна логика, ему нужна невозможность! Кьярра, вы готовы?

Собеседник стоял в двух ячейках от нее, подавшись вперед и опершись на перекладины. Кьярре показалось, что, если бы не расстояние, он схватил бы ее за плечи, и она, недолго думая, поднырнула под ближайшие палочки и преодолела одну из ячеек, подходя поближе. Проверить.

— Перестаньте называть меня по имени. Я чувствую себя, как жертва темного ритуала.

— Ритуала, где используется истинное имя? — Магистр крепче сжал пальцами перекладины. — Ну так ответьте мне тем же. Можете даже прочитать темное заклинание. И решайте быстрее, хотя, по-моему, вы уже все решили.

— Так и есть. Еще до того, как вы появились, размахивая оружием. Что ж, ради победы над Ненавистью и прочими желающими полакомиться нашим миром — заключим сделку… Триен.

Магистр чуть усмехнулся. Атмосфера неуловимо изменилась. Не воздух, а сама суть сфер бытия. Или даже всего Радикса.

Каменные палочки никуда не исчезли, хотя Кьярра задержала взгляд на ближайшей ячейке, ожидая, что окажется в храме Безумия. Не оказалась. Но Безумие пробудилось. Она не ощущала его присутствия, но остатками разума осознавала его. Оно пробудилось, иначе ей бы не захотелось вдруг сделать то, что она сделала.

Кьярра вскинула голову, положила руки на плечи Магистра и потянулась к его губам. Успела заметить, как его зрачки слегка расширились. А потом закрыла глаза.

Мужские ладони скользнули по спине. В грудь неудобно упиралась каменная перекладина, еще две палочки не давали передвинуть ногу. Магистр не удивился. Казалось, он ждал этого поцелуя. Он привлек Кьярру к себе и ответил с жадностью, будто его вела досада, что не он начал первым. Все было точно так, как в аномалиях перехода. Был жар, нежелание останавливаться, немалое удовольствие — Магистр хорошо целовался, сволочь! — и замешательство, и обреченность, ведь в Центарии все еще бушевал Ненависть. И было гложущее, зудящее разочарование оттого, что все это — не по-настоящему. Если бы Безумие не туманило разум…

Кьярра пропустила момент, когда исчезли каменные палочки, стесняющие движения. Она просто переступила с ноги на ногу и поняла, что внизу уже не сеть, а твердая поверхность.

— Мне этого не хватало, — задумчиво признался Магистр, отрываясь от ее губ. — И до чего все-таки перевернут мир, если безумием в нем стало примирение, а не война…

Не хватало. О чем это он — об аномалиях перехода? Ну да, скорее всего. И что это значит?.. Но мысли путались, перескакивали с одного на другое, не давая прийти к какому-то выводу.

— А вы, конечно, не можете без философствований? — с ехидцей поинтересовалась Кьярра. — Ваштамар! Знаете, как странно я себя чувствую, называя на «вы» кого-то, с кем только что целовалась?

— Значит, в Инсдане меньше трясутся над протоколом и субординацией, — невозмутимо сказал Магистр и выпустил ее из объятий. — Тогда перейдем на «ты». Все как в аномалиях.

Кьярра вздохнула. Помрачение слегка рассеялось, и она начала с любопытством рассматривать место, в котором очутилась.

Стен не было. И в то же время они были. Они то появлялись, то исчезали, причем момент, когда обстановка изменялась, не удавалось поймать, она представала как данность, и оставалось только отмечать в уме: ну вот, снова без стен… снова со стенами… а это какая-то решетка… Цвет не определялся: то ли черный, то ли белый, то ли золотисто-бежевый, словно светящийся изнутри. Иногда, когда стены в очередной раз прорезались, из них смотрели огромные выпуклые глаза с украшенными бородавками веками. Иногда вместо глаз вилял пушистый хвост, а порой хвост исчезал, и стена бесстыдно превращалась в мохнатую задницу.

В центре зала стоял алтарь, но, если долго изучать его, делалось понятно, что стоит он не посреди зала, а посреди длинного приземистого гроба. Сам алтарь представлял собой многоярусный торт, весь покрытый жирными кремовыми розами.

Кьярра потрясла головой и отвела глаза.

— А ведь Безумие еще спит, — проговорила она. — Если вот такое творится, когда оно спит, что же будет, когда мы его разбудим?

— Мне тоже не по себе, — фыркнул Магистр. — Но деваться некуда. У меня есть десяток батареек, на заклинание воскрешения должно хватить. Эй, Безумие, ты здесь? Может, не станешь заставлять тебя воскрешать? К чему маскарад, уже и так понятно, что ты живее всех живых!

На призыв никто не откликнулся. Только с потолка осыпалась пыль. Там, где она попала на пол, на нем появились выжженные пятна, как от кислоты.

— Все равно нужно заклинание, — вздохнула Кьярра. — Оставь батарейки, они нам пригодятся, когда Безумие потребует кормежки. Я сама оживлю.

Не дожидаясь ответа, она села на пол и начала произносить формулу вытягивания «серой мглы».

Заразы оказалось немного. Она послушно утекала за пределы стен, в каменный лабиринт, собиралась там облаком, которое Кьярра уже не видела. Концентрация на тексте заклинания не оставляла времени подумать, почему все сферы бытия были поражены «серой мглой», и все же она думала. Урывками, образами, догадками. Ненависть захватил мир? Убил стихии? В том числе Время? Тогда все бесполезно — и воскрешение, и попытки восстановить Радикс… Но если Ненависть захватил мир, почему он, как и все остальные, лежал в анабиозе и ждал, пока его вернут к жизни? Что-то здесь не клеилось. Но копаться в причинах было некогда. Подсознание шептало, что, если не разбираться сейчас, это обязательно выйдет боком в будущем, но Кьярра игнорировала предчувствия. Спасение приближалось. Оставалось чуть-чуть. К тому же Безумие могло подстегнуть память компьютера, Библиотекаря и прочих живых хранилищ информации, которые отказывались соображать без него.

Чары воскрешения потребовали совсем немного сил. Перед глазами даже не плясали черные точки, а голова не кружилась, хотя все равно пришлось опереться руками о пол. Поверхность потеплела в ответ, и Кьярра поняла, что это вода. Она отдернула ладони — те остались сухими. Магистр опустился рядом на корточки и придержал ее за плечи. А вокруг уже разминалось, расправляло невидимые конечности что-то живое.

— Я хочу… есть, — раздался из ниоткуда скрипучий голос. Он чем-то напоминал голос Ненависти, такой же нечеловеческий, будто для воспроизведения речи заколдовали старую несмазанную дверь или гудящий генератор. Само Безумие не появлялось.

— Покажись! — потребовала Кьярра.

Вместо ответа в воздухе начало ткаться черное облако. Оно стремительно наливалось цветом, делалось четче, осязаемее… а потом в верхней части проступил один-единственный красный человеческий глаз.