Строптивую деву держали отдельно от других пленников, в дальнем углу трюма, рядом с крюйт-камерой, куда вел запасной люк – единственный источник света. Зажигать любой огонь строго-настрого запрещалось – мог взорваться хранившийся здесь порох.

– Э-эй, ты не спишь? – вглядываясь в полутьму, негромко спросил юнга.

Не услышав ответа, покачал головой и стукнул себя по лбу: английского языка девчонка явно не знала – чего было и спрашивать?

– Хм… не знаю, как тебе и сказать даже…

Одетая в рваное, когда-то нарядное платье, пленница лежала, прикованная цепью к вбитому в переборку кольцу, никак не реагируя на Джереми – даже не повернула голову. Может, и впрямь спала?

– Ну, проснись же!

Юнга осторожно дотронулся до обнаженного плеча. Девушка повернула голову, глядя мимо отрока непонятно куда.

– Вот тут хлеб, мясо. А здесь, в кружке – вода.

Пленница даже не моргнула.

– Ты красивая, – улыбнулся Джереми. – И я б хотел, чтоб ты знала – они неправильно с тобой… нехорошо. Я б так никогда не сделал! Не веришь? Не веришь, я вижу. Ишь, как глазами-то зыркаешь. А я ведь злого-то тебе не хочу. Что смотришь? Понимаю, что надоел – ухожу. А еду я оставлю, и вот – вода. Думаю, от нее-то ты не откажешься.

Хлопнул люк, и в трюме стало темно, как в преисподней. Дождавшись, когда вверху, на палубе, затихли шаги, Хлейко, не обращая внимания на еду, потянулась к кружке… но тут же отдернула руку… и снова потянулась… и снова отдернула, словно бы боролась сама с собой. После всего случившегося ей сильно хотелось умереть… но пить хотелось больше. И вода пришлась как раз кстати, вкусная и холодная вода из ручья.

Оказавшись на палубе, юнга недолго оставался без дела – всего-то пару минут и посмотрел, с каким азартом вахтенные резались в кости, а потом парня снова подозвал шкипер, велев отнести пищу и другому узнику, куда как более привилегированному – по крайней мере пока. Речь шла о пресловутом золотоносном болтуне, еще сохранившем все свои побрякушки и помещенном не в трюм, а в каморку корабельного плотника, правда, запертую снаружи на большой висячий замок, ключ от которого и вручил юнге шкипер:

– Смотри, только не потеряй, а то лично тебя выпорю!

– Не потеряю, сэр, – истово заверил Смит. – Как можно?

Плотницкая каморка располагалась в носовой надстройке, там же, где и камбуз, так что далеко таскаться не приходилось, да и не с чем особо было – та же солонина да лепешка с водой. Хмельное и рыбу еще вчера матросы уничтожили подчистую.

Погремев ключами, юнга отпер замок и отворил дверь, с любопытством глядя то ли на пленника, то ли на гостя. Совсем молодым оказался этот пленник-гость, темноглазый, худенький, с такими же длинными волосами, как и у Джереми… да и возраста примерно такого же – только важный, не приведи господь! Как же – весь в золоте ходит! Только вот кому это золото достанется – ясно. Уж точно не этому чертову дикаренышу! Вообще-то этот парень на дикаря не особенно-то и походил – ну, смуглый, ну, глаза темные, а лицо обычное, ничуть не скуластое – да таких ребят в том же Плимуте пруд пруди.

– Здрав будь, боярин, – увидев юнгу, дикаренок приподнялся на узкой лавке, улыбаясь юнге, словно лучшему своему дружку.

Джереми фыркнул:

– Никакой я тебе не барон, понял? А-а-а, по-английски ты же не говоришь… А я по-русски, честно сказать, плоховато. Меня Джереми зовут, кстати. Дже-ре-ми! На вот тебе воды, лепешки, мясо – ешь, пей.

– Благодарю вас за вашу несравненную доброту, достопочтенный сэр! – встав и слегка поклонившись, галантно отозвался дикарь на чистом английском.

Юный Смит раскрыл от удивления рот:

– Ты, оказывается, можешь…

– Я слышал – запомнил, – перебил не то пленник, не то гость. – Дже-ре-ми! Садись рядом, да. Вместе есть будем.

– Да я вообще-то не голоден, слава богу.

При упоминании Господнего имени дикаренок скривился, но тут же заулыбался вновь:

– Садись, да. Одному есть нехорошо, недобро.

– Ишь, какие у вас обычаи – по одному не есть, – усаживаясь, негромко промолвил юнга. – Ну, может, оно и правильно.

Собеседник лихо тряхнул головой, так, что зазвенело висевшее на худой шее ожерелье. Красивое, с какими-то тщательно выделанными человечками и драконами.

– Хочешь посмотреть? Смотри!

– Да вот еще! – обиделся Смит – Что я, бус не видал? И у тебя они на шее – девчоночьи.

Сказал, да сам все же глянул – любопытно, по ожерелью скользнул… да потом что-то голову вверх приподняло, и встретились отроки взглядами – глаза в глаза. Светло-карие глаза Джереми и искристо-темные – гостя… или все же – пленника… или…

Темная искрящаяся хмарь вдруг хлынула на юнгу, властно обволакивая мозг, так, что Джереми не мог ни пошевельнуться, ни вымолвить слово. Просто сидел и смотрел в чужие глаза – а в них что-то бурлило, словно в котле у какой-нибудь ведьмы, и чужие мысли вторгались в голову юного Смита столь же легко и просто, как режет масло нагретый над очагом нож.

– Встань и иди! – наконец вымолвил Нойко. – Ты сейчас пришлешь сюда главного…

– Пришлю сюда главного…

– Затем будешь ждать.

– Ждать…

– Потом вместе со своим главным выпустишь пленников…

– Выпущу пленников…

– Всех.

– Всех…

– Все правильно. Иди! Да помогут тебе семь дочерей Сиив-Нга-Ниса.

Выпроводив бледнокожего отрока, юный ученик колдуна отцепил от пояса золотую дудочку и, прислушавшись, тихонько подул…

Первым юнга подошел к шкиперу:

– Гость требует вас, сэр!

– Надо же! – усмехнулся господин Уайт. – Он еще и требует.

– Зовет. Что-то важное сообщить хочет.

– Хорошо, сейчас зайду. Заодно проверю, что на камбузе делается, надеюсь, ты там все прибрал.

– Прибрал… сэр.

Со шкипером Нойко тоже справился быстро, с порога оглушив заклинанием, какое обычно направляют против какого-нибудь хищного зверя. Очень хорошее заклинание, сильное, вот только, увы, действовало оно недолго, и Дрянная Рука хорошо понимал, что должен спешить. Конечно, будь он истинным колдуном, никакой спешке места бы не было, ну а так… Что уж тут говорить – знал он еще мало, хоть Енко Малныче и учил. Чему-то научил все же – с матросами Дрянная Рука решил, как и с юнгой – в один миг.

А потом, посмеиваясь в душе, смотрел, как послушные его воле бледнокожие варвары выпускают из узилища пленных – крепких парней и красивых дев. Белые дикари сноровисто сбивали с их рук цепи, а тот забавный мальчишка – Дже-ре-ми, – чем-то похожий на самого Нойко, вел под руку на редкость красивую юную деву сир-тя.

На соплеменников ученик колдуна тоже наложил заклятье, на всякий случай, чтоб слушались его во всем и не приставали с расспросами. На всех наложил, а вот про деву забыл, вот она и спросила: