– Я же сказала, что помогу тебе с поисками. Это были не пустые слова.

Он поразмыслил над этим заявлением жены некоторое время, затем кивнул:

– Пойду скажу Мэтьюзу, чтоб паковал наши вещи. Мы едем, и чем скорее, тем лучше. Я хочу только одного – чтобы все это побыстрее закончилось.

Поцеловав руку жены, Доминик покинул чердак. Кэтрин слышала, как он спускается по лестнице. Она со вздохом опустилась на стул перед пианино.

«Чтобы все это побыстрее закончилось». Доминик имел в виду свои поиски, однако она услышала в его слогах другое. С каждым днем она понимала все яснее, что не сможет жить с человеком, которого любит. Потому что он не отвечал ей взаимностью.

Он ее не любил.

Доминик вздрогнул, когда Кэтрин коснулась его локтя. Он поднял взгляд от обивки дивана в гостиной его матери и посмотрел на жену.

– Ты нервничаешь, – сказала она тихо.

Он упрямо покачал головой. Можно было только надеяться, что его волнение не будет столь же очевидным для его матери, как оказалось для жены. У Лариссы Мэллори всегда был такой вид, будто ничто на свете не может вывести ее из душевного равновесия. Потому ему хотелось выглядеть во время разговора таким же спокойным и собранным, как мать.

– Почему ты решила, что я нервничаю?

– Ты притопываешь. – Она улыбнулась и кивком головы указала на его ногу в сапоге. Нога нелепо подергивалась.

– Извини. – Он криво усмехнулся.

Она осторожно убрала руку с его локтя. Ему стало грустно, что он больше не чувствует ее прикосновения. Таких ласковых прикосновений выпадало на его долю все меньше и меньше с тех пор, как они поспорили неделю назад. Перемена была вроде бы незначительная, однако он ощущал ее так остро, будто ему не хватало воздуха.

Кэтрин ни разу не поссорилась с ним с тех пор, как выплыла наружу правда о причинах, по которым он женился на ней. Собственно говоря, она относилась к нему не так уж плохо. Она помогала ему в поисках, как и обещала. Она даже охотно шла навстречу его желаниям, когда он приходил в ее спальню.

Но, несмотря на все это, она удалялась от него все больше. Как если б она осторожно и постепенно устраняла себя из его жизни. Или устраняла его из своей.

Он не знал, как залечить рану, которую нанес. Он только понимал, что ему хочется как-то поправить дело. Только сейчас он не мог заниматься этим. Пока прошлое его не разъяснится окончательно, нельзя и подступаться к будущему.

Кэтрин медленно подошла к окну. Посмотрев на улицу, сказала:

– Я знаю, насколько трудным для тебя будет этот разговор. К сожалению, я не могу сделать его легче.

Доминик сделал шаг к жене, но плечи ее тут же напряженно выпрямились, и он понял, что не стоит подходить.

– Ты помогаешь мне уже тем, что ты здесь, – проговорил он негромко. – Для меня очень много значит то, что ты поехала со мной. Я ведь понимаю, что ты до сих пор обижаешься и сердишься на меня из-за моих достойных осуждения проступков.

Кэтрин обернулась и с удивлением посмотрела на мужа. Неужели он способен думать о ее чувствах?

– Доминик… – начала она, но тут дверь отворилась, и в гостиную вошла Ларисса Мэллори. По тому, как чопорно она держалась, было ясно, что она догадывается о цели визита. И конечно же, визит этот ее совсем не радовал.

Доминик подошел к матери, чтобы поцеловать ей руку, но Ларисса отступила от него, давая понять, что это ни к чему. Пристально взглянув на сына, она заявила:

– Я не ждала вас. Следовало сообщить мне письмом, что вы собираетесь заехать.

– Разве так уж необычно, что сын заехал повидать мать? – спросил Доминик.

Ларисса прищурилась:

– Разумеется, визит к матери – дело обычное. Однако все же лучше сообщать мне о приезде заранее, чтобы я могла подготовиться.

– И что именно нужно готовить?! – рявкнул Доминик, потеряв самообладание. – Новую порцию лжи и отговорок?

Кэтрин шагнула к мужу и схватила его за руку. Он тихо вздохнул и тут же успокоился.

– Ларисса, Доминик, – проговорила Кэтрин в надежде погасить разгорающуюся ссору. – Зачем ссориться и портить отношения? Но решить проблему, которая привела нас сюда, необходимо. – Она пристально посмотрела на свекровь: – Вы, конечно, догадались, зачем мы приехали?

Ларисса утвердительно кивнула:

– Чтобы разворошить прошлое, которое лучше не трогать.

Доминик засмеялся неприятным смехом.

– Раньше ты даже не соглашалась признать, что прошлое, которое не стоит ворошить, вообще существует! Все-таки прогресс.

Кэтрин хотела что-то сказать, но Ларисса вновь заговорила:

– Тебе не следовало приезжать сюда, Доминик. И не следовало раскапывать историю, ради которой ты отнял Лэнсинг-Сквер у своего брата.

– Тебе прекрасно известно, зачем мне это поместье, – с угрозой в голосе заявил Доминик. – Я хочу знать, кто мой отец.

Его мать чуть побледнела от столь прямого заявления.

– Я родила тебя, будучи замужем за Харрисоном Мэллори. В глазах закона ты его сын.

Доминик поморщился:

– А в глазах Бога чей я сын? И в моих собственных глазах? Или для тебя важна только буква закона, мама?

– Для меня важно защитить тех, кого я люблю! – выкрикнула она в ответ.

– Кого же ты любишь? Харрисона Мэллори? Но он презирал тебя, дурно обращался с тобой. Коулдена? Но Коулден – копия своего папаши. Почему ты хочешь защитить их от меня?

Ларисса колебалась. Наконец подняла глаза на сына и внимательно посмотрела на него. Какое-то мгновение ему казалось, что мать сейчас даст ответ, который он так стремился получить. Но она отвела глаза.

– Оставь свои поиски, Доминик. Будет лучше, если прошлое останется тайной.

Он прикрыл глаза, пытаясь подавить гнев и разочарование, которые душили его.

– Для кого будет лучше? – спросил он, когда дар речи вернулся к нему. – Я не могу жить с прошлым, которое осталось тайной. Я не успокоюсь, пока не получу ответ на один вопрос. Только один, но никто, кроме тебя, не может ответить на него. Даю тебе последнюю возможность ответить. Кто мой настоящий отец?

Только тихое «ах», вырвавшееся у Кэтрин, нарушило воцарившуюся тишину. Доминик молча ждал ответа. Ларисса снова посмотрела на сына. Руки ее так дрожали, что Доминику даже стало жалко мать. Вероятно, для нее жизнь с Харрисоном Мэллори была адом. Верно, очень она была несчастна, если рискнула искать утешения в объятиях другого мужчины.

– Если ты узнаешь его имя, душевного покоя это тебе не принесет, – прошептала она. – А ему принесет только новые страдания. Сейчас мы с ним совсем не те, что были тридцать лет назад. Разыскивать его сейчас – только разбить ему сердце. Хотя Харрисон Мэллори уже не может причинить ему зла, это вовсе не значит, что розыски твои не могут стать причиной большой беды. – Ларисса тяжко вздохнула. – Прости меня, Доминик. Ты напрасно проделал такой долгий путь, надеясь получить ответ, который я никогда не смогу тебе дать.