Глупо. Очень глупо.

Что, если она забеременеет?

От одной мысли об этом Макс сразу протрезвела, но плохо ей было по-прежнему, поэтому она забралась в дальний уголок салона и, пристегнувшись к креслу, закрыла глаза. Только бы не видеть этих глупых, счастливых рож, думала она о брате и Гарри. Только бы не думать о Билли…

* * *

— Должна сказать, Джеффри, ты умеешь выбирать деловых партнеров, — с упреком сказала Лаки, быстро входя в зал для переговоров.

— А что случилось, миссис Сантанджело? — удивился Лонсдейл. — Вам что-нибудь не нравится?

— Мне не нравятся эти люди из «Джордан девелопментс», — без обиняков заявила Лаки, резким движением головы отбрасывая волосы назад.

— Почему? — Юрисконсульт слегка откашлялся.

— Потому что они заказывают проституток, а потом отказываются платить. Это характеризует их достаточно красноречиво… в том числе с деловой стороны. Ты не находишь?

Джеффри Лонсдейл в замешательстве поправил старомодные очки в толстой роговой оправе, которые всегда надевал на деловые встречи и переговоры.

— У вас, по-видимому, есть сведения, которыми я не располагаю, — проговорил он наконец. — Не могли бы вы посвятить меня в… в подробности?

— Могла бы. — Лаки опустилась за длинный стол в стиле ар-деко. — То, что знаю я, должен знать и ты.

Джеффри придвинул поближе к столу кожаное кресло и тоже сел.

— Простите, но для начала я хотел бы узнать, откуда у вас такие сведения?

— Эти сведения я получила от Дэнни, — ответила Лаки, нервно постукивая по столу кончиками пальцев. — От Дэнни, который является моими глазами и ушами в этом отеле. Я правильно говорю? — обратилась она к помощнику, который вошел в зал следом за ней и теперь устанавливал на приставном столике свой ноутбук.

Дэнни кивнул.

— И что именно ты узнал? — спросил Джеффри.

Дэнни с готовностью повторил свою историю. Ему нравилось быть в центре внимания — обычно он оставался в тени, и сейчас наслаждался моментом.

Джеффри слушал и качал головой. История была некрасивой, к тому же она вряд ли могла способствовать успеху переговоров. Насколько он знал Лаки, ей было наплевать, что человек, с которым у нее назначена деловая встреча, развлекается с проститутками, но тот факт, что парень не заплатил за развлечения, наверняка ее разозлил. А раз так, следовало готовиться к…

Додумать свою мысль до конца Джеффри не успел. Секретарша сообщила, что прибыли люди из «Джордан девелопментс», и Лаки улыбнулась, но ее улыбка не предвещала ничего хорошего.

— Что ж, начнем, пожалуй, — сказала она, и ее черные глаза опасно блеснули. — Это может быть любопытное шоу…

Арман часто думал о том, какой могла бы быть его жизнь, если бы он родился в Америке и получил обычное американское воспитание. Правда, он жил в Штатах с восьми лет, но обстоятельства его появления на свет не могли не повлиять на его судьбу. С самого первого дня он был особенным. Арман был принцем, и его прошедшее в Акрамшахре детство ни в коем случае нельзя было назвать нормальным. Он родился во дворце, его няньками были женщины в длинных черных одеяниях, которые почти никогда с ним не разговаривали. Свою мать он практически не видел; возможность регулярно общаться с Пегги Арман получил только в восьмилетнем возрасте, когда она добилась развода с эмиром и обосновалась в Нью-Йорке, но никакой глубокой родственной привязанности между ними так и не возникло. Мать навсегда осталась для Армана просто ослепительно красивой рыжеволосой женщиной в глубоко декольтированном шелковом платье и бриллиантовом колье или диадеме, которая изредка появлялась в дворцовой детской.

Для женщин в Акрамшахре были установлены особые правила. Тем, кто происходил из бедных семей, не разрешалось учиться; их с раннего детства заставляли исполнять черную работу и носить паранджу, закрывавшую тело от макушки до пяток. Женщины и девушки из богатых семей могли делать все, что им заблагорассудится. Большинство предпочитали получать образование в Европе; многие там и оставались, не желая возвращаться в Акрамшахр, где их могли насильно выдать замуж за совершенно незнакомого человека. Это, кстати, произошло с Сурайей, которая училась в закрытой частной школе в Швейцарии и приехала в Акрамшахр на каникулы. Школу она так и не окончила — по прямому указанию эмира ее сделали женой Армана, когда ей было всего пятнадцать.

Сурайю Арман никогда не жалел. Зачем ей образование, думал он. Разве мало того, что она стала матерью его детей и этим доставила удовольствие эмиру? Доставлять удовольствие мужчинам — вот в чем единственное предназначение женщин.

Ежегодные поездки на день рождения отца окончательно закрепили его взгляды и привычки. Сейчас Арман чувствовал себя самым настоящим принцем. Быть может, когда-нибудь он даже раскроет окружающим свою тайну — американцы, как было ему доподлинно известно, неровно дышат ко всяким аристократам, а уж перед особой королевской крови они и вовсе будут ковром расстилаться. Но его время еще не настало, и Арман понимал это очень хорошо. Кроме того, он не сомневался — ему вовсе не обязательно раскрывать свое инкогнито, чтобы купить этот отель, которому суждено стать главным сокровищем его бизнес-империи. Для этого достаточно просто заплатить деньги, и ключи от «Ключей» окажутся у него в кармане.

И произойдет это сегодня.

Усмехнувшись дурацкому каламбуру, который пришел ему на ум, Арман отправился в ванную комнату. За собой он всегда тщательно ухаживал, поэтому, употребив пару дорожек кокаина, Арман принял душ, а потом принялся смазывать кожу различными кремами и лосьонами. Дольше всего он массировал яички и член — этот бесконечно прекрасный и совершенный жезл мужества, которым очень гордился. При этом он вспоминал шлюх, с которыми провел вчерашний день, и до того возбудился, что для снятия напряжения вынужден был прибегнуть к подручным средствам. Не слишком гигиенично, зато приятно — гораздо приятнее, чем быть с женщиной.

Закончив свои манипуляции, Арман снова принял душ, заново опрыскал кожу лосьоном и, полюбовавшись на себя в зеркало, начал одеваться. Сначала он надел шелковую рубашку от «Тернбула и Асера», сшитую в Лондоне специально для него, потом повязал галстук, купленный за триста пятьдесят долларов в магазине «Нойман Маркус» в Беверли-Хиллз, и наконец облачился в жемчужно-серый в тонкую полоску костюм, который обошелся ему в восемь с половиной тысяч долларов.

Бросив на себя в зеркало еще один взгляд, Арман не без удовлетворения подумал, что выглядит очень стильно и модно. Не зря женщины буквально охотятся за ним, и не зря журнал «Нью-Йоркер» назвал его одним из самых популярных холостяков в городе.

В городе, ха!..

Как насчет всего мира?

* * *

Несмотря на то, что в ресторане Пегги изрядно нагрузилась, ей долго не удавалось заснуть. Возбужденный мозг лихорадочно работал, вновь и вновь оживляя воспоминания сорокалетней давности — воспоминания о тех временах, когда огненноволосая Пегги Линдквист была любимицей доброй половины вегасских мужчин.