У Афаэля вновь зачесалась шея. Это ощущение сводило его с ума. Словно крошечные когти царапали его изнутри. За прошедшее время что-то начало расти и на лице, давя на пластины шлема. Колдун знал, что скоро металл треснет. Правая перчатка уже была близка к этому.

Афаэль отвернулся и пошел обратно, на воздух, мимо рядов машин с боеприпасами и продовольствием. Пока он шел, люди в туннелях стремительно отскакивали в сторону. Солдаты все больше боялись его переменчивого нрава с тех пор, как атака стала замедляться.

Колдун же их просто не замечал. Когда он приблизился к выходу из Клыка, каменный пол сменился свежим дорожным покрытием и стабильным освещением. Потолок туннеля здесь был достаточно высок, чтобы пропустить «Рино» и «Лендрейдеров». Лишь из-за узости проходов машины еще не могли действовать. Легкое вооружение уже было доставлено в ближний космос. Когда катафракты подберутся ближе к цели, их снабдят оружием посерьезнее. Когда рухнет последняя стена, все роты рубрикатов будут готовы затопить Клык.

Афаэль дошел до выхода и ступил в яркий, резкий свет фенрисского утра. Зрачки его уже не так быстро реагировали на перемену освещения, и мгновение колдун почти ничего не видел. Крупными хлопьями падал снег, скрывая следы разрушений. Но всюду поднимались столбы дыма: то ли догорал прометий, то ли солдаты жгли костры, чтобы согреться.

Навстречу спешил просперианский капитан. Лицо человека было скрыто маской, но Афаэль сразу почувствовал его страх. Новость будет недоброй.

— Лорд, — выдохнул офицер, неуклюже кланяясь.

— Быстрее! — рявкнул Афаэль, мечтая хоть раз почесать зудящую кожу.

— Капитан Эррейк связался с нами с флагмана.

— Если бы лорд Темех желал поговорить со мной, мог бы сделать это сам.

— Это не он, — сглотнул мужчина. — Лорд Фуэрца. Его жизненные показатели пропали из эфира.

Сердце Афаэля судорожно забилось.

— Из-за блокады?

— Я не верю в это, лорд. Но мне велено доложить вам, что, насколько магические кристаллы могут быть уверены, он мертв.

Афаэль почувствовал, как до этого сдерживаемая ярость прорвала дамбу. Разочарование, раздражение, страх перед тем, во что он превращался, все это ударило ему в голову. Не думая, что делает, колдун схватил офицера за нагрудник, одной рукой подняв к своему лицу.

— Мертв?! — проревел он, не заботясь о том, что его могли услышать. Краем глаза он уловил, как работавшие рядом солдаты уставились на него. — Мертв?!

Пусть смотрят.

— Лорд! — воскликнул капитан, безуспешно пытаясь вырваться из хватки. — Я…

Закончить он не успел. Афаэль швырнул хрупкое тело о ближайшую стену. Человек врезался в нее с громким, тошнотворным хрустом и сполз вниз бессильной кучей. Больше он не шевелился.

Афаэль крутанулся на месте, уставившись на солдат. Их были сотни, рядом, и все они смотрели на колдуна. На мгновение, одно кошмарное мгновение Афаэль хотел наброситься и на них тоже. Перчатки треснули первыми искрами колдовского огня, смертоносного ремесла Пирридов.

Медленно, с трудом он обуздал себя.

Что со мной происходит?

Он знал ответ. Каждый колдун в легионе узнавал его еще в процессе обучения. Приходило время, когда Меняющие Пути должны были платить за подаренные им умения, и даже Рубрика не гарантировала спасения от этого.

Я превращаюсь в существо, которое сам ненавижу.

— Возвращайтесь к работе! — рыкнул он солдатам.

Те послушно заспешили прочь. Никто не подошел к искалеченному телу капитана. Возможно, они сделают это позднее, когда Афаэль удалится, украдкой и в страхе перед тем, что могут сотворить с ними командиры.

Афаэль поднял глаза. Высоко, очень высоко в туманной дали реяла в морозном воздухе вершина Клыка. Она оставалась величественной даже после стольких дней бомбардировок. Она вздымалась ввысь, столь же неподвижная и гигантская, как Обсидиановая Башня на Планете Колдунов. И впервые Афаэль заметил, что они похожи. Еще одна насмешка.

— Я уничтожу ее, — пробормотал он, не заботясь о том, что говорит вслух. Левая рука сжалась в кулак, и он ударил по шлему. Боль от удара помогла приглушить неприятное щекочущее чувство.

Поэтому он сделал это снова. И снова.

Афаэль остановился лишь тогда, когда почувствовал бегущий по шее теплый ручеек крови. Ощущение это странным образом успокоило, как если бы он применил к себе лечение пиявками, понижающее давление.

Передышка была недолгой. Уже возвращаясь на командную платформу над дамбой, Афаэль снова почувствовал жжение. Оно никогда не оставит его. Будет мучить, пытать и колоть, пока не достигнет желаемого.

— Я уничтожу ее, — промямлил он снова, сконцентрировавшись на этой мысли, пока ковылял прочь от Клыка.

Когда он проходил мимо людей, солдаты ошеломленно переглянулись. А затем медленно вернулись к своим обязанностям, готовя армию к грядущему штурму и стараясь не задумываться о поведении того, кого их учили почитать как божество.

Громадные пирамиды темнели на фоне изорванного огнем неба. Их грани были тусклыми, затянутыми пленкой красной пыли, что покрывала все на Гангаве. Залпы тяжелых орудий уже проделали в них бреши, края которых все еще лизали языки пламени.

Все сопротивление было сметено Волками. Город полыхал, и те немногие защитники, что спаслись от резни, теперь столкнулись с мучительной смертью в огне. Уровень насилия ужасал. Не было ни отсрочек, ни жалости, ни милосердия. Другой орден, например Саламандры, мог бы обеспечить эвакуацию мирного населения или прервать атаку, чтобы сохранить планету для Империума.

Другой, но не Волки Фенриса. Перед ними была поставлена конкретная задача, и они должны были ее выполнить. Гангава была разрушена, превращена в пустоши из пепла и расплавленного металла. Здесь нечего было сохранять, нечего помнить. Город смели с лица планеты так же, как когда-то поступили с Просперо.

Почти смели.

Пирамиды все еще оставались, вызывающе дерзкие и свободные от ужасающего присутствия Влка Фенрика. На этом настоял Железный Шлем. Ни один боевой брат не нападет на центральные бастионы прежде, чем весь город превратится в руины.

Я хочу, чтобы ты увидел крушение всех своих мечтаний, Предатель, прежде чем я приду за тобой. Хочу услышать твои рыдания, как ты рыдал прежде.

Теперь время пришло. Острие атаки нацелилось на громадный двор перед главной пирамидой, беззащитный, лишенный охраны, вызывавший желание напасть. Здесь уже было почти три сотни боевых братьев: все воины из Великой роты Харека Железного Шлема и другие Стаи, которые прибыли прежде своих братьев. И двенадцать рунных жрецов с отрядами из первой волны нападения. Мастера вюрда стояли рядом с Великим Волком, их исчерченная глифами броня сверкала ярко-алыми вспышками.