нагрудного кармана аптечку и обколол ногу серией веществ из шприцов-тюбиков.

Жгут лежал там же, поэтому он быстро обтянул им ногу.

Далее он достал из ножен длинный нож, с помощью которого обычно выковыривал застрявшие в трупах некрозов вольфрамовые пули, а затем, проверещав что-то отчаянно-мотивирующее, начал резать свою ногу в районе голени.

Самой сложной частью были берцовые кости.

Боевая наркота, которую он добыл в аптечке спецназовца, найденного в Благовещенской башне застрелившимся, работала на всю катушку, появились силы и воля бороться до конца, а боль будто бы не чувствовалась. Организм не скажет ему спасибо за такую шоковую «терапию», но отчаянное время требует отчаянных мер. Неважно будет состояние печени, если его застигнут тут некрозы, которые точно примчатся на взрывы.

Разрубив собственные кости, он отполз от остатков ноги и тут же приложил руку к ране.

— 600 единиц внутреннего ресурса.

С раной, которую обтянуло кожей, он разобрался. Будет болеть и ныть, как он предполагал, но лучше так, чем совсем никак.

Далее он на трёх конечностях устремился к своему личному бункеру, расположенному в подвале Сенатского дворца.

Подхватив с дивана куклу Саки, он, под грохот разрывов, дополз до первого этажа и уже у лестницы в подвал услышал прожужжавший осколок, впившийся в стену рядом с его головой. Активно шевеля конечностями и поправив на ходу прикреплённую к спине куклу, он спустился вниз и добрался до толстой стальной двери.

Он ожидал ядерного удара с первого дня. То, что Центр ударил по провинции было ожидаемо и в целом понятно Дмитрию, но в качестве побочного эффекта этого была необходимость время от времени лечить вновь и вновь развивающуюся лучевую болезнь.

Всю жизнь в противогазе ходить он не хотел, поэтому пренебрегал этим, чтобы не портить обзор, который важнее всяких медицинских последствий.

Разобравшись с дверью, он заполз внутрь и задраил её наглухо.

Зачем ему бункер? А затем, что Центр рано или поздно шарахнет по Москве. Это неизбежно, потому что Дмитрий, тысячу раз думавший об этом, поступил бы так же.

Посадив Саки рядом с креслом, он уселся в него и включил пульт управления камерами.

Запасы еды в основной массе располагаются здесь, сам бункер рассчитан на то, что на него сверху обрушится весь Сенатский дворец, поэтому он в целом был спокоен.

Да, очень жаль ногу, но это не слишком большая потеря, потому что он уже знает, что можно с этим сделать.

Его больше волновал вопрос: кто это сделал?

Ответ тоже был уже готов. Тот амбал со своими прихвостнями явно не стерпел жестокого обращения со стороны Дмитрия.

«Надо было мочить их несмотря ни на что…» — с нарастающей злостью подумал он. — «Ну ничего, никуда они от меня не денутся…»

Глава двадцатая

Жизнь и Доктор

— Не понимаю логики их передвижений, — поделился Проф беспокойством. — Они просто бегают по пригородам и ищут что-то?

— Посмотрите на это в разрезе следования инстинктам и всё встанет на свои места, — Бугай, идущий с ним рядом. — Надёжных источников пищи у них нет, сил много, но кушать очень хочется. В итоге им приходится использовать единственную тактику, которая буквально сама напрашивается.

— Ага, — задумчиво кивнул Проф.

Он вообще очень много думал. О многих вещах, о которых Бугай даже и не думал задумываться, Проф глубоко рассуждал, объяснял для себя логически, но негативно сказывался малый опыт выживания снаружи. Он абсолютно ничего не знал о том, как выживать в междугородних пространствах и во время дальних переходов. И в Москве он мог выжить далеко не везде: стоит ему отправиться в малоизученный им район, как он становился беззащитной жертвой новых городских хищников. Уходил невредимым каждый раз, но удача не могла продолжаться вечно.

— Всегда помните, что они не разумные, а, скорее животные, — добавил Бугай.

— Я всегда думал, что они разумны, ведь это люди, но их сознание захлёстнуто агрессией… — Проф вновь посмотрел на бегущих вдалеке мертвецов.

— Ничего подобного, — хмыкнул Бугай. — Мы проводили практические исследования и выводы неутешительные: мозг заражённого подвергается упрощению и кора головного мозга постепенно теряет свой былой функционал. То есть высшей нервной деятельности у ранговых заражённых быть не может. Это животные, не более. Да, были людьми, но сейчас — не люди.

— Понимаю, — кивнул Проф. — А что же касательно нас?

— А с нами всё сложнее, — Бугай жестом остановил группу и поднял к глазам бинокль. — Мы с Зеро и Юлией обрели разум в результате хирургического вмешательства. Вы, скорее всего, по причине органического повреждения мозга. Лобные доли были повреждены Альцгеймером, поэтому заражение не смогло продвинуться к коре головного мозга. Но это теория.

— То есть вы хотите сказать, что вирус перемещается по нервным клеткам как бешенство? — уточнил Проф.

— Это бактерия, а не вирус, — ответил Бугай. — И нет, способ перемещения этой примабактерии существенно отличается от классических: попав в кровоток жертвы она на месте создаёт «мигрирующие колонии», которые по сосудам и капиллярам распространяются по организму, причём в рамках десятка минут. Приоритет — головной мозг, поэтому условный «перехват контроля» занимает от одной до трёх минут. Человек остаётся полноценно в сознании, но как-то повлиять на происходящее не может, а когда происходит проникновение примабактерии в кору головного мозга, сознание окончательно угасает и человек перестаёт быть человеком. С этим, к слову, связано такое явление как необузданная сила и активность «нулёвок» в первое время: примабактерия использует ещё человеческое тело на износ, чтобы побыстрее добыть необходимые питательные ресурсы. Если получения питательных ресурсов в течение следующих трёх-четырёх дней не происходит, то заражённый превращается в пассивную и слабую «нулёвку», не способную далее на какие-то активные действия и обречённую стать чьим-то дармовым кормом. Что происходит в ином случае вы можете наблюдать прямо сейчас…

— А мы? — недоуменно спросил Проф.

— Как понимаю, если набрать выше десятого уровня к моменту заражения, происходит нечто иное, — Бугай потёр подбородок и убрал бинокль в футляр. — «Интерфейс» называет таких «постинфицированными», а вы «умертвиями», что тоже является имеющим право на жизнь термином, есть в нём что-то такое… Как мы видим, примабактерия заложила большой потенциал для развития постинфицированных, причём один из путей развития предполагает повторное обретение разума и полностью функционального тела, имитирующего живого человека.

— Вы… — начал Проф.

— Мы, — кивнул Бугай. — Повышали уровни после того, как стали постинфицированным?

— Нет, — покачал головой Проф. — Но очень близок к тридцатому уровню.

Бугай знал из предыдущих разговоров, что Профессор изначально имел задранный до предела «Интеллект» и 191 уровня навык «Наука: Ядерная физика», который дополнялся