самых надёжных людей из числа королевских гвардейцев, и никто из них не знал, куда мы отправимся ночью. Это я собиралась объявить уже в пути, чтобы не допустить утечки сведений. Хильдика получила чёткие указания – сидеть в покоях, не высовываться, а около полуночи приказать слугам принести вина для принца – дескать, его высочеству захотелось выпить. Вино она должна была взять, стоя у порога, и ласково бросить в комнату: «Сейчас я подам вам бокал, ваше высочество».

Так мы собирались обеспечить легенду пребывания принца во дворце. Не слишком изощрённо, но действенно.

Вечером я сыграла с отцом в шахматы, пожелала ему спокойной ночи и отправилась к себе. Возле моих комнат ждал Лионель. Он сообщил, что к вылазке всё готово, люди ждут, на месте нас встретит осведомитель, который сообщит – выехал ли Манчини с отрядом на границу или нет.

– Что наши гости? – спросила я, имея в виду драконов.

– Король до обеда был в суде, – принялся перечислять Лионель, – потом посетил городской совет, потом поехал в казначейство, затребовал бумаги и сидел с ними до вечера. Уже в сумерках проехал по торговым лавкам, перед закрытием разговаривал с торговцами. Герцог всегда был с ним.

– Ревизор хвостатый, – буркнула я. – Выискивает что-то. С лавочниками о чём разговаривал?

– Спрашивал, как идёт торговля, какие пошлины платят, какие налоги, – тут Лионель замялся.

– Ну? – потребовала я ответа. – Ничего не скрывай.

– Расспрашивал про ваше высочество, – вполголоса сказал мой слуга. – У всех расспрашивал.

– Точно до чего-то докапывается, – я только махнула рукой, потому что о расспросах короля о моей персоне у торговцев можно было подумать позже.

Много он там нарасспрашивает, гений сбора сведений. Как будто кто-то из подданных скажет правду о своём короле. Им ведь потом жить со мной в одном городе, а милорд Рихард уедет. Без принцессы.

Конечно же, Хильдерика пришла в ужас, когда узнала, что я не собираюсь надевать литой металлический нагрудник. Но нагрудник был хорош во время рыцарского турнира, когда только и надо, что сидеть в седле прямо, а вот во время воровской вылазки, когда потребуется ползти змеёй и сидеть в засаде, он помешает. Но защиты от удара кинжалом не будет, в этом моя подруга была права. Только я не собиралась рисковать и рассчитывала, что когда мы схватим поджигателей, до драки не дойдёт.

Из дворца я и мой отряд вышли через потайную дверь и покинули город через дальние ворота, чтобы не привлекать внимания. Там нас уже ждали лошади, и мы отбыли к границе, чтобы до ночи засесть в апельсиновой роще.

Луна была жёлтой, как половинка сыра, и давала совсем немного света. Мы сидели в кустах три часа, но по дороге от графского города никто не показался, хотя шпион доложил, что Манчини уже выехал, и с ним – четыре человека.

Через три часа я начала злиться, через четыре – забеспокоилась, через пять окончательно убедилась, что вылазка провалена. От города до рощи – около часа пути, даже если ползти, а не ехать на лошадях. Надо было признать, что или я ошиблась в расчётах, и люди Ламброзо поехали жечь что-то другое, или шпионы нас подвели, попавшись на уловку, или в наших рядах появился предатель, и Ламброзо был предупреждён о засаде.

На всякий случай я отправила двоих, чтобы проверили – целы ли загоны и пограничная деревня. Через полчаса, когда уже начало светать, посыльные вернулись и доложили, что там тишь и благодать. Никаких пожаров, никакой потравы.

– Возвращаемся, – велела я.

Мои люди благоразумно помалкивали, а я от досады чуть не щёлкала зубами, подобно голодному дракону. Я вела лошадь в поводу, и сразу насторожилась, когда она повела ушами. Чтобы не всхрапнула, я похлопала её по морде и прислушалась.

От озера доносились человеческие голоса и плеск воды.

– Кто-то купается, – шепнул мне Капанито, который сегодня заменил провинившегося Лионеля.

– Ясно, что купается. Ещё бы знать – кто, – заметила я, настороженно вслушиваясь в утреннюю тишину.

Может, прихвостни Ламброзо решили нападать на рассвете? А теперь что? Купаются перед поджогом?..

– Прикажете проверить? – услужливо спросил Капанито.

– Да… – начала я, но тут по апельсиновой роще раскатился очень знакомый смех, и мне мгновенно стало жарко, как на солнцепёке.

Так смеяться мог только король Рихард.

– Не надо, – остановила я Капанито и сунула ему в руки поводья. – Ждите меня здесь, сам проверю.

– Милорд! – переполошился он. – Разрешите, я с вами!..

– Ждите здесь, – отрезала я. – Это приказ. Не обсуждается.

Я нырнула в заросли олеандра и покралась в сторону озера, всё больше убеждаясь, что слух меня не обманул – в роще, действительно, был король-дракон. Один голос принадлежал ему. А второй… второй голос был голосом герцога Тюнвиля.

С чего это дракошки решили поплескаться в нашем озере? Моря им мало?

Эта местность была мне знакома. Когда-то в детстве мы с братом воровали здесь апельсины (детская шалость, ничего другого). Но многое изменилось с тех пор, и я подошла к озеру не с северной стороны, как хотела, чтобы увидеть местность с возвышенности, а с северо-востока, немного забрав влево. Я старалась идти бесшумно и смотрела себе под ноги, и только поэтому не наступила на пятерых людей, лежавших рядком неподалёку от берега.

Все пятеро были связаны, и во рту у каждого торчал кляп. Увидев меня, они задёргались и замычали, умоляя об освобождении, но я только смотрела на них, оторопело хлопая глазами и испытывая огромное желание выругаться. Потому что одного из них узнала сразу – Манчини, сводный брат графа Ламброзо. А остальные четверо, судя по всему – его сообщники. Незадачливые поджигатели. Получается, кто-то опередил нас и схватил разбойников? Но кто?.. Драконы?..

Запоздало шарахнувшись в кусты, я первым делом отдышалась и потёрла виски, собираясь с мыслями. Король и его брат каким-то образом узнали о нападении, заявились на границу, перехватили людей Ламброзо, обезвредили, связали и притащили сюда, сложив кучкой? А теперь плещутся, наслаждаясь водичкой?..

Надо было бежать, сломя голову, но какая-то неведомая сила потянула меня к озеру, и я не смогла ей противиться. Опустившись на колени, я сначала на четвереньках, а потом и ползком пробралась через кусты и выглянула, раздвинув траву.

Озеро было круглым, как апельсин, и сейчас казалось почти чёрным. На его поверхности белыми звёздами светились кувшинки,