Среди этих цветов лениво плавали король и его брат – перевернувшись на спину, заложив руки за голову и глядя в небо. По моей спине пробежали мурашки, когда я заметила, что вместо ног у мужчин извиваются змеиные хвосты. Обратившись в драконов лишь наполовину, и король, и герцог выглядели ещё страшнее, чем если бы стали драконами от макушки до пяток.

– …я всё проверил, – донёсся до меня голос Рихарда. – Придраться не к чему. Везде порядок, всё отлажено. С пиратами он разобрался без моей помощи, да ещё и водоканал прорыл. Он просто идеален, этот принц Альбиокко. У кого ни спроси – все говорят, что он – само совершенство.

– Принцесса Хильдерика обожает это совершенство, – прошипел герцог Тюнвиль. – Ты бы видел ее лицо, когда она говорила о нём…

– Ревнуешь? – спросил Рихард, перевернулся на живот и поплыл к берегу.

Но не вразмашку, как плавают обыкновенные люди, а прижав руки к бокам и по-змеиному извиваясь всем телом. Его хвост взбил гладкую, маслянистую поверхность озера в пену, и я невольно загляделась, потому что купание драконов, и правда, выглядело завораживающе – особенно на рассвете, в пустынной (или почти пустынной) апельсиновой роще, когда цветы на ветках только-только начали распускаться, и пахло горьковатой свежестью, которая смешивалась с влажным запахом травы. Было в этом что-то первозданное, что-то дикое, но в то же время – завораживающее. Наверное, так драконы очаровывали наивных человеческих женщин, чтобы обольстить их и совратить с истинного пути. Ну и бросить потом, как ненужную вещь, разумеется.

Тюнвиль последовал за братом, безжалостно рассекая заросли нежных цветов. За ним тоже тянулся пенный след, и я видела, как извивался в воде змеиный хвост – тугой, оплетённый до самого кончика серебристой чешуёй, с роговой «стрелкой» на конце.

В какой момент полузмеи превратились в людей, я не заметила – это произошло в одну секунду. Только что в тёмных волнах мелькали чешуйчатые хвосты – и вот уже на берег выбираются двое голых мужчин.

Рихард по-собачьи встряхнул головой, Тюнвиль аккуратно отжал промокшие длинные волосы, а потом братья уселись на траву, возле брошенной одежды, и продолжили беседу, глядя на восток, где уже розовело небо.

– Не тронь его, – сказал Рихард. – Ты мне что говорил? Какое тебе дело, чем там занимается принц с женой… Говорил: с людьми не сражаюсь… А сам чуть в глотку ему не впился.

– Да уже понял, – презрительно сплюнул Тюнвиль, – что ты приберёг сопляка для себя. Надеюсь, ты очень скоро свернёшь ему его цыплячью шею.

Рихард промычал в ответ что-то невнятное.

– Она всё равно не оставит его, – ожесточённо продолжал герцог. – У женщин нет никакого ума! Цепляется за этого смазливого щенка, а он только ноги об неё не вытирает.

– Женщины – странные существа, – сказал Рихард.

Женщины – странные?

Я чуть не фыркнула, затаившись в кустах.

Женщины – странные! И это говорят два голых дракона в человечьем обличии!

Но Тюнвиль-то! Тюнвиль! Так и знала, что он подкатывает к Хильдике, хитрющий змей! Решили прикончить принцу, чтобы забрать его жену? О, как это по-драконьи!

– Пока он жив, она его не оставит, – Тюнвиль говорил с таким отвращением, будто уже пережёвывал принца Альбиокко, и тот оказался невкусным, как старая курица.

– Тебе она на самом деле понравилась, – равнодушно спросил Рихард, – или задело, что девица предпочла человека дракону?

– Кого там можно предпочесть?! – так и вспыхнул Тюнвиль. – Сопляк даже не знает, с какой стороны подойти к женщине. Наверное, думает, что дети появляется от молитв. А принцесса Хильдерика – она… – он помолчал и продолжал: – она – как спелый апельсин. Только и ждёт, когда её сорвут.

За одни эти слова можно было выскочить и настучать по драконьей морде чем-нибудь потяжелее, но я сдержалась, хоть и с трудом. Послушаем, что ещё наболтают братцы.

– Ждала бы, – ответил Рихард, – ты бы уже жарил её где-нибудь в дворцовой кладовой. А так…

– Помолчи уже, советчик! – огрызнулся Тюнвиль.

«А чего ты сразу разобиделся? Правда глаза колет?», – позлорадствовала я, догадавшись, что дракоша подкатывал к Хильдике и получил жестокий отказ.

– Могу и помолчать, – король встал во весь рост, и я стыдливо опустила глаза, но не удержалась и снова посмотрела.

Всё-таки, он был впечатляющим чудовищем – казалось, весь состоял из мускулов. И кожа была гладкой, как поверхность озера, так что мышцы ходили под ней, словно глубинные волны. Король ладонью стряхивал с тела прилипшие песчинки и задумчиво смотрел на восток. Что надеялся там разглядеть, скажите на милость?

– Но всё-таки, женщина выбрала человека, а не дракона, – Рихард потянулся, хрустнув всеми косточками. – Чем-то он, значит, лучше тебя.

– Он стишки сочиняет, – презрительно фыркнул Тюнвиль. – Наверное, псалмы пишет на досуге. Я когда вижу это ничтожество, меня тошнит!

– Э, да тебя совсем повело, – Рихард прошёл мимо сидящего на траве брата и поднял рубашку, чтобы надеть.

– Кто бы говорил, – проворчал Тюнвиль, тоже поднимаясь и потягиваясь. – Вы тут все из-за него с ума сошли. Ты-то, надеюсь, проспался?

Рихард хотел отвечать, но вдруг замер и как-то странно повёл головой – как змея, которая поворачивается на дудку заклинателя.

– Здесь девица… – произнёс король вполголоса, но я расслышала и разглядела ухмылку на его лице.

– Неужели, тебя ещё интересуют девицы? – съязвил Тюнвиль, подбирая свои штаны.

– Я чувствую, – Рихард бросил рубашку повернулся на месте и вдруг безошибочно уставился на кусты, где пряталась я. – Вон там, – и ухмылка стала ещё шире.

– Там девушка? – Тюнвиль тоже заинтересовался и позабыл одеваться.

Так они и стояли голые, таращась в заросли олеандра, а у меня, словно у кролика при виде волков, бешено застучало сердце. Как они меня увидели? Нет, не увидели… Увидеть не могли. Почуяли? У драконов нюх, как у собак? Разве такое бывает?..

– Девушка, – подтвердил Рихард масляным голосом. – Или кто-то, обвешанный золотом с головы до ног. Ты во что больше веришь? – обратился он к брату, заговорив громче. – В девицу или в золото?

– Узнаем наверняка? – предложил Тюнвиль и первым двинулся к кустам олеандра.

Я не стала дожидаться, пока меня найдут. Вскочила и помчалась со всех ног, не