– Есть такая буква!

Следующий час я мог спокойно сидеть и бросать камешки вниз по склону, но потом вновь был призван:

– Смотри!

У него всё получилось. Картинки оказались четкими, их можно было увеличивать. Да, это была та самая планета, те же контуры материков, но… Но степи сменились пустынями и полупустынями, которые продвинулись далеко на север и почти сомкнулись с высокоширотными тундрами и лесотундрами. Пояса лесов практически исчезли – вместо сплошных массивов на тысячи километров какие-то жалкие клочья…

– Что ж, – сказал я, – вот и прояснилось значение слова «альтернативка». А также тот странный факт, что во времени мы никуда не сдвинулись.

– И как же оно прояснилось?

– Каком кверху, конечно… Могу предложить гипотезу, а ты придумай лучше, если сможешь.

– Ну давай, что ли.

– Это – тот же самый мир, – начал я, – и находится он на таком же временном расстоянии от сотворения, что и тот, из которого мы недавно вылезли. Кто-то где-то, помнится, писал, что в истории бывают моменты, в которых дальнейшее развитие событий становится многовариантным. Обычно будущее как бы предопределено – получил в глаз, значит, завтра будешь красоваться с фингалом, не уродился хлеб, а запасов нет и подвезти неоткуда – значит, будет голод. А после «узловых» моментов события могут развиваться совсем по-разному и все эти разные варианты равновероятны. Моя гипотеза: мы находимся в альтернативном варианте одного и то же мира.

– Это называется «параллельные миры», а жанр – «параллельщина», – блеснул эрудицией Серёга.

– Давай не будем спорить о терминах, главное, что ты меня вроде понял. А природное явление, которое тут имеет место, называется «опустынивание».

– Это что такое?

– Такие неприятности начинаются, когда резко нарушается естественное равновесие. Биоценозы, формировавшиеся тысячелетиями, начинают рушиться, разрушая всё, что на них завязано. У нас сколько-то тысяч лет назад на месте Сахары были леса и прерии. Теперь пустыня, которая активно расширяется. А по всему северу была тундростепь – северный вариант саванны. Теперь там просто тундра и лесотундра – северный вариант пустыни.

– Что, климат изменился?

– О причинах ученые спорят, – пожал я плечами. – Проще всего обвинять климат, удобнее всего – вмешательство человека.

– Другими словами, здесь что-то когда-то случилось, или наоборот не случилось и началось опустынивание планеты, да?

– Именно так, – подтвердил я. – Согласись: если что-то имеет место, значит когда-то из-за чего-то оно началось. Но это, собственно говоря, всё, до чего мы можем додуматься, сидя на этой кочке.

– Ты прав, наверное, – признал Серёга, – но всё-таки интересно, когда и из-за чего здесь началось такое безобразие.

– И какой же в этом интерес? – удивился я.

– А мы-то, наш-то мир в какой позе находится? Мы уже прошли развилку и идём прямиком сюда? Или туда? Или развилка впереди?

– Да, это любопытно, – признал я. – Но не более того – мы ж люди маленькие и большими никогда не станем, ни на что повлиять не сможем.

– А вот это – не факт! – грозно сказал Серёга. – Но подождем, может, ребята какую информашку притащат.

Ребята пришли не скоро – усталые и недовольные. Но информацию действительно принесли. Там большая долина, а в ней маленькая почти пересохшая речка. На речке посёлок – вымирающий. Вокруг посёлка поля, на которых когда-то что-то росло и паслось. Оставшееся население собирается уходить вниз по течению в надежде найти пригодные для жизни места. Недавно умер старейшина, и после него остался металлический контейнер, который по преданию передавался от поколения к поколению – не меньше ста лет, а, скорее, гораздо больше. Поскольку толку от него никакого нет, никто не хотел тащить такую тяжесть в неведомую даль. И странный артефакт охотно отдали пришельцам.

– Мы тоже тащить не захотели, – рассказал Натан, – и вскрыли его на месте. Пришлось изрядно повозиться, не имея инструментов. И, наверное, напрасно. Сундук, похоже, был герметичным, но тем не менее внутри оказалась одна труха. Единственное, что уцелело – вот эти штуки. Вообще-то, они смахивают на старинные компьютерные диски. Только вряд ли из них можно что-нибудь высосать, даже имея комп с соответствующим гнездом. Их и трогать-то страшно – того гляди рассыплются.

Серёга сначала оглядел, обнюхал, только что на зуб не попробовал три плоских коробочки из мутного пластика. Потом одну за другой открыл их. Там действительно были диски, похожие на компьютерные, но изготовленные из какого-то металла. Прикасаться к ним он не рискнул, а стал чесать покрытый щетиной подбородок:

– Во задачка-то…

– Могу предложить решение, – устало проговорил Натан. – Выбросить их к чёртовой матери и отправляться дальше.

– А может, лучше тебе ручки оторвать? – предложил Александр Иванович. – Чтоб ты ими глупостей не наделал.

Слушать их пикировку мне совершенно не хотелось, и я решил дождаться продолжения в своём «кресле» – что-то в сон потянуло. Я залез, улёгся и, задрёмывая, поинтересовался у Первого:

– Слушай, вот вы такие универсальные… Все можете… А в вашей конструкции не предусмотрено портативной лаборатории для снятия электронной информации с очень старых или поврежденных носителей?

– Предусмотрено – без всяких эмоций ответил Первый. – Комплект приборов для снятия любой информации с любых носителей.

– Да ты что?! – мою сонливость как ветром сдуло.

– Только их ещё нет – они в зародышах, как мы были когда-то. Активировать?

– Погоди, погоди, – бормотал я, слезая на землю. – Соблюдём субординацию – пускай Сара скомандует. Только как бы так повернуть дело, чтоб она решила, будто сама додумалась?

Часа через три Первый доложил:

– Информация считана на семьдесят процентов. Может быть перенесена на другой носитель. Для полного считывания нужна более совершенная техника, чем у нас.

– И куда же мы эту информацию перенесём? – в растерянности развёл руками Серёга.

– А тебе на спину, – хихикнул я. – Печатными буквами – хороший носитель получится!

– Писать мы не можем, – сообщил лушаг.

– Ты так не шути, – сказал побледневший Серёга. – Они же юмор не понимают! Но у нас, и правда, ни флэшки, ни компа… Куда переносить-то?!

– В матку, – сказал Первый.

– Точно! – стукнул Серёга себя кулаком по лбу. – Как я сразу не догадался?!

Теперь побледнела Сара, поскольку маткой обладала только она. Однако вскоре выяснилось, что речь не о ней, а о Серёгином чемодане.

Ещё часа через полтора все наконец прояснилось. Диски действительно содержали ценную информацию – некто безымянный таким способом отправил послание потомкам. Содержание всех трёх дисков было идентичным, но на разных языках. На одной стороне текст, на другой стороне этот же текст озвучен. Ни один из этих языков Серёгин прибор не понимал, зато имел программу «дешифрирования». Он расшифровал все три, а потом сверил и, по возможности, заполнил лакуны. Текст всё равно оставался почти непонятным, поскольку был переполнен незнакомыми названиями и терминами. Пришлось доверить прибору и смысловую обработку – извлечение квинтэссенции. И он её извлёк.