– Милый, все обернулось, как ты того хотел, – принялась уговаривать брата и Марго. – Полицию не вызвали, Шарлотту не обвинят… А насчет женитьбы поговоришь позже…

– Марго, в том доме убийца, – не успокаивался Уваров.

– А вдруг мы ошибаемся? – несколько отстраненно, будто самой себе, говорила она. – У меня сложилось впечатление, что герцогиня сама кого-то подозревает, к тому же она примет меры предосторожности.

Слова сестры не убедили Мишеля, он неопределенно покивал и ушел в дом. Марго прикрыла ладонью глаза, поставив локоть на стол, и проговорила печально:

– Он способен на безрассудство, я боюсь за него. Давайте, Александр Иванович, выспимся. Полагаю, ночью нам будет не до сна.

– Опять будем следить за Мишелем?

– Мы не станем прятаться и не дадим ему плыть на тот берег.

К ночи поднялся ветер. Он гнул верхушки деревьев, опрокинул на террасе плетеную мебель, и ее убрали в дом. По прибрежному шуму воды можно было судить, что на озере поднялись волны, лодки ударялись о причал и друг о друга. Марго радовалась внезапной перемене погоды. После ужина она и Суров играли на рояле в четыре руки, Уваров делал вид, будто читает, сам же то и дело поглядывал на сестру и друга, явно мечтая остаться один. Наконец пожелал им спокойной ночи. Едва брат ушел, Марго перестала играть:

– Держу пари, он вернется.

– Не берусь спорить, Мишель стал непредсказуем, – продолжая играть, но вяло, проговорил Суров. – Маргарита Аристарховна, вы поете?

– У меня нет вокальных данных.

– А мне казалось, вы умеете все на свете.

– Это второй комплимент за то время, что мы с вами знакомы, – улыбнулась она. – Правда, комплиментом ваши слова трудно назвать, скорее похвалой, тем не менее приятно.

– Не мастак я говорить комплименты, – исполняя пассаж, признался подполковник. – И что такое комплимент, сударыня? Лживые, но любезные слова, которые не имеют ничего общего с тем, кому их говорят.

– Впервые слышу такое толкование. Александр Иванович, давайте посидим в тишине? Ведь Мишель только этого и ждет.

– Вы опекаете брата, словно он дитя, – перестал играть Суров. – Что ж, извольте, посидим в тишине.

Марго прошлась к двери на террасу, стекла которой дрожали от ветра, повернувшись к Сурову, просияла:

– Не поет.

– В эдакую непогоду и после убийства девушке, думаю, не до пения.

– Изумительная погода. Как думаете, он рискнет плыть к ней? Дождя-то нет.

– Не знаю, Маргарита Аристарховна.

– Идите спать, я напрасно вас мучаю, – заговорила совесть голосом Марго. – Одна подожду немного и тоже пойду на покой.

А Уваров легок на помине! Появился в гостиной, оценил, что ему не удастся ускользнуть из дома, сел на диван и буркнул:

– Что-то не спится.

– И нам не спится, – как ни в чем не бывало сказал Суров, наигрывая одной рукой незамысловатую мелодию.

– Давайте в карты поиграем? – дала понять брату, что уходить не собирается, Марго. – Или в лото?

– Нет желания, – отказался Уваров, насупившись.

– Тогда мы с подполковником поиграем, – словно не замечала скверного настроения брата Марго.

Уваров посидел, послушал болтовню сестры и друга ни о чем, понял, что ему не дадут уплыть, и, поскольку ссориться не желал, снова ушел. Проводив его сочувствующим взглядом, Марго сделала вывод:

– Любовь портит характер.

Шарлотта, закутавшись в шаль, шла на цыпочках, удивленная, что в доме неспокойно. Обычно в это время все спят, но со стороны столовой доносились голоса. Особенно выделялся голос матери, второй почти не слышался. Девушке стало интересно, о чем и с кем спорила мать так поздно, и Шарлотта подкралась к столовой. Но там было пусто. Значит, собеседники либо в библиотеке, либо в кабинете. Она пересекла столовую, и вдруг впереди хлопнула дверь. Девушка помчалась в зал, хотела выбежать из дома – не успела, ее остановила мать:

– Иди за мной. Быстрее!

Шарлотта не посмела ослушаться, надеясь, что мать не задержит ее долго. Пришли в комнату девушки, герцогиня закрыла дверь и шепотом сказала:

– Соберись, возьми только необходимое. Выйдешь через час, я буду ждать тебя в карете.

– Не понимаю… – пробормотала Шарлотта, теряясь. – В карете? Зачем? Мы куда-то поедем?

– Не разговаривай громко! Я должна тебя спрятать, тебе опасно оставаться здесь. Я не уверена, что полиция не знает об убийстве няньки, они могут приехать сюда уже утром.

– А что будет, когда они приедут?

– Тебя обвинят в убийстве и арестуют.

– Но я не убивала! Вы мне не верите?

– Верю. Я знаю, кто убил, но пока все против тебя. Когда ты окажешься в надежном месте, у меня будут развязаны руки. Я докажу полиции, что не ты убила.

– Вы знаете, кто убил? Кто же?

Мать закрыла ей рот ладонью, сама же замерла, остановив взгляд на двери. Шаги в коридоре. Герцогиня пробежала глазами по комнате, что-то увидела, знаками дала понять дочери, чтоб та не проронила ни звука, после на цыпочках подошла к столу, не выпуская из поля зрения дверь, и взяла нож для разрезания бумаги. Спрятав его за спину, повернулась лицом к двери и ждала. Шарлотта не дышала, подозревая, что в доме творится нечто страшное, смотрела с ужасом то на мать, то на дверь.

Шаги стихли в отдалении. Потом кто-то прошел обратно. Герцогиня не сразу расслабилась, еще слушала некоторое время тишину, успокоившись, неслышно подлетела к дочери:

– Шарлотта, будь осторожна, когда станешь выходить.

– Что происходит? Кого вы боитесь?

– По дороге расскажу. Собирайся, у нас мало времени.

Она направилась к двери, но Шарлотта пробежала вперед, перекрыв матери выход, шепотом попросила:

– Отвезите меня к Уваровым.

– Не могу. К ним обязательно приедет полиция.

– Но Мишель мой жених, он не даст меня в обиду.

– Детка…

Герцогиня тяжело вздохнула. Не время вести беседы на темы морали и ответственности. Она винила себя, что недостаточно проявляла выдержки и заботы, плохо занималась воспитанием дочери, мало дала ей любви, не научила стойкости. Не учла появления Уварова или другого мужчины, к которому потянется дочь, повзрослев. Шарлотта хотела получить от Уварова сполна то, что недополучила от окружающих. Тут не подействуют попреки и увещевания, выход один: обмануть и увезти. После герцогиня использует все средства, чтобы облегчить ей потери. А они будут!

– Напиши графу письмо, я передам, – схитрила она. – Ты уезжаешь ненадолго, скоро вернешься, о том и напиши. Мне пора, я должна подготовиться и разбудить Никифора. Выйдешь из дома, иди прямо к воротам. Карета будет без огней. И вот, держи… Через час мы должны уехать. А сейчас запрись, крепко запрись.