Мать отдала ей часики, затем метнулась к двери, приложила ухо к щели, после выскользнула в коридор.

Шарлотта застыла. Что-то произошло в доме пугающее, отчего он стал чужим. Чужой стала и комната, где она провела всю свою жизнь. Предчувствие неизбежности, за которой придет новое несчастье, стискивало грудь. Шарлотта несколько раз тряхнула головой, отгоняя страх, и думала, что взять с собой. Не выезжая никуда, она не знала, какие вещи являются предметами первой необходимости, а какие вовсе не нужны. Открыла шкаф. Створки заскрипели, Шарлотта инстинктивно втянула голову в плечи. Но тишина в доме была ответом: все спят, не слышат. Шарлотта уложила на кровать два платья, две смены белья, не забыла туфли. Что еще? Взяла расческу и зеркало. Теперь все, ведь прятаться предстояло недолго. Связав концы покрывала, девушка села за письмо. Стрелки часов стремительно передвигались. Много мыслей, да разве их уложишь на бумагу? Когда было без пяти минут три, она черканула: «Мишенька, мать решила меня спрятать ненадолго. Я думаю о вас, мое слово в силе. Шарлотта».

Спрятав сложенный лист на груди, она взяла узел, задула лампу и, как мать, припала ухом к двери. Тихо. Скользя на цыпочках, Шарлотта вылетела во двор, на воздух, где задышала свободней. И ветер был родным, освобождал от неприятных ощущений, которым она не могла дать объяснения в доме. К воротам девушка бежала, оглядываясь, в такой темноте, будто настала слепота. По храпу лошадей определила, где стоит карета, вскоре различила ее очертания.

– Матушка… – позвала она, остановившись.

Мать не откликнулась. Шарлотта нащупала ручку дверцы, открыла и вошла внутрь. В кромешной темноте она коснулась рукой юбок матери, упала на сиденье рядом и спросила:

– Нас повезет Никифор?

Мать молчала.

– Матушка… пора ехать…

Ни звука. Наверное, уснула. Шарлотта бросила узел на противоположное сиденье и, не желая испугать мать, тронула ее руками. Та была вялая, расслабленная, повалилась на дочь, придавив ее неестественно тяжелым телом. Напрягшись, Шарлотта вернула ее в прежнее положение…

Внезапно пришло осознание одинокости и безжизненности, будто карета являлась маленьким островком в огромном и пустом океане тьмы, где никого не осталось, нет ни земли, ни неба, только ветер ищет блуждающие души, чтобы растерзать их. Шарлотта не смела шелохнуться, боялась, как бы ветер не нашел ее и не унес далеко от матери, с которой не так страшно. А он нескончаемо завывал, налетая на карету, отчего она скрипела и пошатывалась, словно вот-вот кубарем покатится в неизвестность. Шарлотта сжимала пальцы матери, надеясь на ее защиту, одновременно понимая, что защиты ждать неоткуда. Как же раньше она не оценила, что жила под защитой той, которую иногда ненавидела, иногда любила, но которой никогда не говорила о своих чувствах? Лишь сейчас, не зная, что случилось, но ощущая несчастье, Шарлотта поняла свою связь с матерью, однако поздно.

О карету что-то ударилось. Девушка не испугалась, а повернула голову на звук, готовясь встретиться с чудовищем, имя которому смерть. Да, подумала о смерти, и что пришла она за нею. В доме было страшно, потому что Шарлотта думала о спасении, но от смерти не спасешься. За каретой кто-то ходил. Ходил неторопливо, касаясь руками стенок. Дверца распахнулась, по очертаниям Шарлотта угадала – мужчина. Своего голоса она не узнала:

– Кто здесь?

Нелепое мычание в ответ. Девушка всматривалась в фигуру, которая была крупной и вроде бы знакомой. Мужчина дотронулся до нее. Почувствовав тепло руки – значит, это не смерть! – Шарлотта схватилась за нее, вышла. Перед нею стоял Никифор, странно шатаясь.

– Никифор, огня… – жестами и словами объясняла она.

Тот принес фонарь, поставив его внутрь кареты, чиркнул спичкой и поджег фитилек. Огонек разгорался, и все отчетливей в светлеющем пространстве проступала фигура матери, ее опустошенные глаза.

– Мама… – шевельнула губами Шарлотта, постигая безвозвратную потерю.

Марго нежилась в постели, слушая бушующую стихию за окном. Ее мысли возвращались к упрямой герцогине и убийце, но, сидя у брата в имении, нельзя распознать, кто убивал. Марго приняла меры: сторожевые собаки бегали всю ночь по усадьбе, гончих псов вывели из псарни и привязали в разных местах, убийце не пройти. Вдруг к ней влетел брат, протянул лист:

– Поднимайся. Шарлотта прислала записку со слугой…

– «Михаил Аристархович, случилось несчастье, мне нужна Ваша помощь. Шарлотта», – прочитала она вслух. – А что слуга говорил?

– Он сразу же ускакал, хотя я звал его. Ты поедешь?

– Разумеется. Скажи подполковнику…

– Уже сказал.

– Тогда выйди, я оденусь. Позови Анфису.

Фон Бэр, фон Левенвольде и де ла Гра с мрачными лицами находились в каминном зале, где было так же темно, как прежде, горели лампы и свечи, но отсутствовали герцогиня и Шарлотта, просившая помощи. С большим изумлением они встретили соседей, значит, не знали о приглашении. Уваров, вскользь бросив приветствие, спросил:

– Где мадемуазель Шарлотта?

– В своей комнате, – буркнул де ла Гра, недобро сверкнув глазами. – Она закрылась, никого не пускает.

Не спросив разрешения увидеться с девушкой, Уваров бросился в ее комнату. Подскочил Левенвольде:

– Куда вы?

Заметив, как им не рады в этом доме, Марго поспешила оправдать поведение брата:

– Мадемуазель прислала записку, сообщив, что случилось несчастье и ей нужна помощь. Простите, господа, мое любопытство, но что же произошло?

– Моя сестра убита, – сообщил фон Бэр.

Он держал в руках графин и рюмку. После страшных слов плеснул в рюмку так, что водка пролилась на пол, выпил и откинулся на спинку кресла. Марго похолодела, теперь уже точно зная: убийца сидит в этом зале. Останавливая взгляд на каждом из мужчин, она пыталась определить, который из них. Должен же он как-то проявить себя? Заметив, что и они исподволь изучают ее, молодая женщина спряталась за недоумением:

– Убита? Не может быть! Как убита?!

– Должно быть, Шарлотта знает, – промямлил фон Бэр.

На что он намекает? Уж не повторилась ли ситуация, когда Шарлотту нашли чуть ли не пьющей кровь у няньки? Впрочем, со стороны так и выглядело.

– Она видела… убийцу? – осторожно спросила Марго.

– Шарлотта не говорит с нами, – сказал де ла Гра. – По всем признакам герцогиня собралась в поездку. Никифора кто-то ударил по голове, он лежал долгое время без сознания, а мы выбежали на крики Шарлотты.

– Значит, мать нашла она, – произнесла Марго, прекрасно понимая, что девушка в опасности. – Бедная… Где сейчас ее светлость?

– В карете, – сказал де ла Гра. – Мы решили оставить все как есть до приезда полиции. Лакей ускакал в город.

Поскольку Марго и Сурову никто не предложил сесть (поразительная неучтивость, которую нельзя оправдать даже смертью), графиня сама прошла к свободному креслу как раз напротив трех господ. Пауза затянулась.