И все эти высокомерные фразы пишутся, несмотря на то, что новогреческие провинции плохо управляются подкупными чиновниками и что сами Афины – клоака лжи, подкупа и взяточничества. Характерным примером служит железнодорожный чиновник, подкупленный немцами, чтобы задержать мобилизацию греческой армии. Следует также вспомнить, что в первый же раз, как возник вопрос о греко-сербском договоре, Греция отказалась выполнить свои обязательства…

В последний день моего пребывания в Салониках у выхода из бухты показалось большое черное облако. Истребитель подошел на всех парах к городу и бросил якорь против набережной. В трех спущенных шлюпках сидели английские офицеры в походной форме, с красными петлицами, отличающими штабных; с ними двадцать пять ящиков и сундуков, у двух матросов винтовки с примкнутыми штыками. Багаж сложили на улице, а офицеры прошли в «Отель-де-Ром». Через четверть часа по городу распространился слух, что в Салониках находится генерал Гамильтон. Возбуждение охватило греческие власти. Вокруг двух часовых, стороживших багаж, образовалось торжественное, мрачное кольцо полицейских; густая толпа народа молчаливо наблюдала за ними. Срочные телеграммы полетели в Афины, растерянные власти хватались за голову: «Что все это значит? Что там делать?»

В это время мы наткнулись на курьера английского короля, возвращавшегося домой через Италию с важными депешами из балканских стран. Он порядочно размяк от неумеренного употребления виски с содой, и мы все вместе отправились завтракать в «Отель-де-Ром».

Невдалеке от нас сидел генерал – высокий, бронзово-загорелый, плотный англичанин с седыми усами, – его окружал весь его штаб. Он и курьер раскланялись друг с другом. Несколько минут спустя к нам подошел лакей.

– Генерал Гамильтон желает поговорить с королевским курьером.

Наш приятель встал, покачиваясь, и пошел к нему. Вскоре он вернулся обратно, придерживаясь за стулья и с трудом пробираясь между столиками. Он сел к столу и усмехнулся.

– Ужасно забавно, – беспомощно сказал он, – старый обманщик хочет, чтобы я немедленно поехал в Афины и там обратился за инструкциями к английскому послу.

– Будь они прокляты, – прибавил он, – за каким чертом меня сюда прислали?… Приехал сюда – и ни слова… никаких инструкций. Какого черта они от меня хотят?

В тот же вечер мы сели на пароход, идущий в Пирей, и – домой.

На следующее утро, плывя между далекими островами, что лежали на море, как легкие облака, мы встретили двенадцать направлявшихся в Салоники транспортов с английскими войсками.