– Ну а я решила, будто ты подозреваешь меня, – прошептала Уэнди со слезами на глазах. – Честное слово. Вообразила, что ты считаешь меня убийцей, потому что я хотела… остаться с папой, вот и пыталась покалечить его, чтобы нуждался во мне. Видела в одном фильме…

– Никогда не думала ничего подобного, – заявила Берди. – И об Изе тоже не думала, и о Дугласе. Из-за изумрудов.

Все посмотрели на нее с недоумением, и лишь Макс улыбнулся и уточнил:

– Не верила, что кто-либо из нас способен выбросить драгоценности. Такие прелестные вещицы – в мусорный бак? Да мы бы скорее умерли. Так ведь, Берди?

Она покачала головой. Напрасно упомянула об украшениях. Надо было придумать иное объяснение. Уэнди наверняка почувствует себя оскорбленной.

– Таким образом, осталась только Бервин. – Макс посмотрел на темнеющее небо.

«Бервин и вы, Макс», – мысленно произнесла Берди, встретившись взглядом с отцом, – оба они покосились на Дэна Тоби. Подобная мысль никогда не придет Максу в голову, а они не скажут. Но существовал и еще один сценарий, вероятность которого захлестнула Берди черной волной, когда сегодня днем, страдая от жары и духоты, она поднималась по лестнице к дому. Давным-давно, в самом начале печальной истории, когда тело еще не было найдено – хотя и прошло-то всего два дня, – Тоби предполагал иную причину исчезновения Мэй: подозревал в ней коварную злоумышленницу, в Уоррене Дейли – ее сообщника, а в Максе Талли видел жертву обмана.

А если это правда? Если Макс раскрыл преступный замысел? Незаметно выскользнул из кабинета, записав свою программу на автоответчик, чтобы та попала в редакцию в обычное время и ни минутой позже? Если собственными глазами увидел, как Мэй, прихватив изумруды, подобно тени пробралась в сад в ожидании сообщника? Он бы сразу сообразил, что она ждет сигнала, чтобы открыть калитку и исчезнуть. А если Макс наблюдал, как невеста нетерпеливо посматривала на часы, нервно шагая среди деревьев, потому что Уоррен Дейли опаздывал? А в это самое время Уоррен Дейли, вместо того чтобы прийти за женой, талантливо исполнившей порученную роль, напился и отправился на пляж, где предстал перед Джулией Биллингс в непотребном виде.

А если Макс не думал об убийстве, а хотел лишь поймать обманщицу с поличным? Но если разговор пошел не так… она осмеяла благодетеля… и Макс понял, что та, в ком он искал спасения, предала его, то мог вцепиться в кожаный ободок на шее и дернуть. Убить. А потом, сгорая от раскаяния и страха, подстроить эпизод с веткой и падением, чтобы таким способом отвести от себя подозрение.

Фантастический, кошмарный сценарий развеялся сам собой, как только стало ясно, что ловушка на лестнице сооружена с иной целью.

– Бервин мне не нравилась, – прошептала Уэнди и покачала головой, глядя, как отец закрыл глаза и откинулся в кресле. – Я ей не доверяла, но никогда не думала…

– С ней все было бы в порядке, – пробормотал Макс, не открывая глаз, – если бы она не приехала сюда. И с Мэй тоже. Она погибла потому, что поверила мне. А ты, Берди, едва не погибла из-за моей трусости. Я не нашел сил посмотреть правде в глаза и пожелал, чтобы за меня это сделала ты. Во всем виноват я.

– Нет, Макс, вы не виноваты, – возразила Берди и с удивлением вспомнила, что эти же слова произнесла Бервин. – Мэй умерла не из-за вас. А я знала, что делаю, и действовала ради себя самой, а не ради вашего спокойствия. Жаль только, что я не позаботилась о собственной безопасности. Позвонила Тоби из папиной машины, но не предоставила достаточно времени, чтобы сюда приехать. Поторопилась. Взяла слишком высокий темп и быстро устала. Если бы не устала, то события не зашли бы так далеко.

Макс, почти не слушая ее, пробормотал:

– Я знал, что это сделала Бервин, понял в тот момент, когда увидел рисунки, обнаруженные в пещере Уоррена Дейли. Те, которые она выбросила. На них Мэй настоящая – такая, какой была в жизни…

Он сунул руку в карман халата, вытащил уже знакомую Берди потертую жестянку из-под сигарет, открыл трясущимися пальцами и достал маленькую поблекшую черно-белую фотографию. Юный Макс, худой, улыбающийся, полный жизни, заботливо обнимает миниатюрную смуглую женщину. «Мы счастливы, – убеждала улыбка. – Мы любим друг друга. Мы семья. У нас все как у людей. Правда, мама? Все будет отлично. Правда?» Но тусклые глаза матери смотрели безнадежно, а уголки губ оставались печально опущенными.

Берди взглянула сначала на Макса, потом на отца. Она уже видела эту фотографию – точнее, повторявший ее рисунок – в углу одного из выброшенных набросков к портрету, только там Макс – маленький, улыбающийся – обнимал Мэй.

Макс вздохнул, но его вздох прозвучал стоном.

– Бервин была умна и проницательна. Слишком много обо мне знала. Поэтому и убила Мэй. О господи! – Бледные губы задрожали.

– Макс, – промолвила Иза, поднимаясь, однако он предостерегающе поднял руку.

– Все в порядке, не волнуйся. – Макс сжал кулаки и посмотрел на жестянку. – Когда умирала мама, просто лежала в постели. Не просила позвать доктора. Не позволяла ничего для нее сделать. Просто лежала. Кашляла, едва дышала. И горела. Тогда я взял свои деньги, – притронулся он пальцем к жестянке, – пошел в аптеку и купил какое-то лекарство. Потратил почти все, что скопил. Аптекарь сказал, что средство поможет, но оно не помогло. Я перестал ходить в школу, кормил маму и каждые четыре часа давал ей лекарство, но ей становилось все хуже. Вскоре она перестала есть и даже пить, а потом отказалась принимать лекарство. Пришли какие-то люди: наверное, социальные работники, которых вызвала школа, – забрали и ее, и меня. Больше я домой не возвращался и маму не видел. Мне сообщили, что она умерла в больнице. Обо мне она не спросила, потому что ничего не понимала и не знала, где находится. – По его смуглым впалым щекам потекли слезы. – Я не смог ей помочь, как ни старался. Мама не хотела жить даже ради меня.

– Послушай, Макс, – произнес Ангус. – У твоей мамы был выбор. И у Бервин тоже. Как сказала Берди, ничто не мешало Бервин принять то или иное решение. В конце концов, все мы выбираем. Никто не способен нас заставить. Мы сами решаем, какими будем: слабыми или сильными. Иногда выбираем жизнь. Порой – смерть. Никто не в состоянии управлять жизнью других людей. Даже ты.

Макс замер в своем кресле. В дверь тихо постучали, и в проеме возникла Триш.

– Привет. Калитка оказалась открытой, и мы просто поднялись по лестнице. Ничего?

Дуглас вскочил:

– Все в порядке! Входите, оба!

Берди заметила, как он напряжен. Руки сжаты за спиной, пальцы судорожно сцеплены. Дверь открылась шире. Триш переступила порог с высоко поднятой головой, не спуская с Дугласа любящего взгляда, а потом в гостиную вошел мальчик.

– Это Джейми, – представила сына Триш.

Макс так и остался сидеть с опущенной головой.

Мальчик обвел присутствующих подозрительным взглядом.

– Привет, Джейми! – отозвалась Уэнди и взглянула на бледного Дугласа.