— Вот именно, — подхватила Даша, словно светскую беседу вела. — Паша на него не садится, байкеры мне так и сказали. Но возле библиотеки Алик-Борода видел именно его! Два раза! Один раз проехал, Паша попался ему навстречу. Другой раз проехал, Паша садился на байк. Только, сказал Алик, садился как-то странно, не с той стороны.

— Гады! Какие же вы гады! М-м-м! Всех порешу! Найду и раздавлю по одному! Жизнь положу, а раздавлю!

— Из чего следует, что на байк садилась Вероника? — морщась от Пашиных завываний, спросила Джахан.

— Я провела с ней в салоне красоты довольно много времени. Мне показалось, что она сильно переигрывает, изображая подругу местного авторитета. Как-то всё в одну кучу: любовные романы, новая грудь, бриллиантовые кольца, завтрак в постель! Это скорее… — Даша поискала определение, — оперетта, а не человек.

— Какая, на фиг, оперетта!.. Она-то человек, а ты гнида шпионская!

Если бы его, Пашу, как следует слушались руки и ноги, он бы давно бросился на них, всех бы зубами перегрыз, но руки и ноги не слушались, не шевелились, и броситься он не мог, от бессилия и унижения слёзы текли по его щекам.

На него никто не обращал внимания.

— У Вероники зазвонил телефон, и администраторша вынула его из сумки. Я, разумеется, разглядела фотографию. На фотографии Вероника верхом на мотоцикле. Очень красиво.

Даша швырнула полотенце в ванную, прошла и села в кресло.

— Ещё одно соображение. В первый же день я нашумела в ресторане. Если свидетелем шума был агент, он, разумеется, сразу понял, кто я такая и что я по его душу. Гражданские просто наблюдали представление. Да, Паша? Ты же ничего не понял?

— Чего я не понял? — спросил Паша.

— Вероника знала, кто я, и должна была меня нейтрализовать, пока я не догадалась, кто она. А теперь у меня к тебе вопрос, Паша. Один-единственный.

— Ничего не скажу! Хоть на куски режьте!

Даша подошла к нему и села рядом на диван.

— Мы тебя на себе пёрли, — произнесла она. — Чтоб ты нам ответил. И вопрос простой. Тебе Вероника позвонила и сказала, где меня искать? Что я к байкерам поехала? Чтоб ты на дорогу пацанов послал? Откуда твои люди знали, где я?

Паша молчал и кусал губы — всерьёз, до крови.

— Брось дурака валять, — велела Даша с досадой. — Сообрази уже! Мы свои, Паша! А баба твоя с сиськами распрекрасными и губами пришитыми как раз чужая! И обвела она тебя вокруг пальца, как дурилку малолетнего! Сколько лет ты с ней знаком? Отвечай быстро, не думая! Сколько лет?

— Года… два, — пробормотал Паша.

— До этого её видел?

— Не, не видел.

— Откуда она взялась?

— Так это… из Курска. Салон красоты приехала открывать, меня с ней братва и… познакомила!

— Откуда у неё деньги на салон красоты? Ну, Паша?!

— Почём я знаю!

— Байк она купила?

Тут он вдруг забеспокоился. Руки зашевелились, негнущиеся пальцы задвигались.

— Паша, байк кто купил?

— Вероника, — протянул он растерянно. — Она мне того… сказала, что всю жизнь мечтала. Прокатиться, в смысле. Чтоб я её покатал, в смысле…

— На какие шиши она его купила? На твои?

Пашу словно в лицо ударили. Он откинулся на спинку дивана и раскрыл рот.

— Не, на свои…

— Вот именно. На свои деньги, но на твоё имя. Ты её пару раз покатал, и дальше она на нём рассекала самостоятельно, без тебя. Всё верно?

— Дополнение, — подал голос Макс Шейнерман. — Вероника была записана в библиотеку.

— Американские любовные романы читала пачками, — подтвердила Даша.

— Елизавета Хвостова также видела её на мотоцикле возле библиотеки. Они встречались там несколько раз, Елизавета узнала её по заколке, хотя на мотоцикле Вероника была в шлеме. Заколку Елизавета запомнила.

— И стрелки, — напомнил Хабаров. — В первый день в меня стреляли мотоциклисты. Логично предположить, что стрелков было двое — певец и Вероника, мобильная группа.

Джахан поставила на столик чашки и принялась наливать чай, высоко поднимая и опуская носик чайника, и ни одна капля не пролилась, ничего не брызнуло на стол. Хабаров смотрел на её руки.

— Кто тебе сказал, где меня искать, Паша? — повторила Даша.

— Она. Вероника.

— Ты взял меня в плен, всех нас отвлёк от дела. Молодец Вероника!.. Выиграла время.

— Да кто вы такие-то, вашу мать?

— Контрразведка ГРУ, — произнес Хабаров буднично, словно признавался, что они все сотрудники бухгалтерии автотранспортного предприятия. — Специальная группа.

— Да ладно! И бабы — группа?!

— Ты бы лучше молчал, Паш, — посоветовала Даша. — А то прям как рот откроешь, так глупость и ляпнешь!..

— Значит, так. — Хабаров поставил чашку. — Сейчас нам нужно разойтись до утра. Даша, этого ты вывозишь.

— Опять?! Не хочу я его вывозить!

— Тащить его сюда — твоя идея, — вставила Джахан.

— Как бы мы узнали, кто на меня бандитов натравил?! А он нам всё сказал!..

— Быть не может, чтобы ГРУ, — пробормотал Паша жалобно. — Го́ните вы!.. А?.. Мужики?..

Джахан поднялась:

— Я поменяю ему повязку, у него рана течёт. И забирай его, Даша!..

— Джо, завтра поможешь мне в библиотеке. И ты, Даша. У меня есть одно соображение, но я пока не готов о нём рассказать. Мне нужно сходить в театр, а потом пристроить собаку, — сообщил Хабаров.

— Какую собаку? — удивилась Даша. — Ты завёл собаку?! Ах, да-а-а… А в театре что? Премьера? Макс, почему ты всё время молчишь? Ты меня нервируешь!

— Я не молчу, — сказал Шейнерман. — Я думаю. Я не умею разговаривать об одном и думать о другом.

Джахан разложила на кресле железный чемоданчик, вытащила стерильные салфетки и пластырь и приказала Паше:

— Ложись и не дёргайся.

Он покорно выполнил команду. Даша усмехнулась.

— Где сейчас может быть твоя красотка? — спросил Хабаров. — Вероника?

— Где ей быть… Небось дома телик смотрит. Или в кафе зависает, где кальян… В японском, «Такаси» называется. Там суши вкусные, она их до смерти любит, и борщ тоже ничего, съедобный. А чего? Вы её в ментуру, что ль, отволочёте?

— Волочь — не наша задача, — отрезала Даша. — Без нас есть кому волочь, Паша, бестолочь ты последняя! Охотник за привидениями!

— Может быть, успеют, — сказала Джахан, поливая присохшую Пашину повязку перекисью, — и она ещё здесь. Вряд ли за час она смогла что-то предпринять.

— Ну, будем надеяться, — сухо заметил Хабаров.