Наше скромное суденышко остановилось и прижалось бортом к причалу. Из-за стены деревьев, росших у самой реки, виднелась выложенная кирпичом дорожка, вившаяся между широкими, аккуратно подстриженными лужайками и партерными садиками, — потом она разделялась на две, огибая парные мраморные скульптуры, стоявшие каждая посреди своей собственной цветочной клумбы, а дальше эти две линии вновь сливались и бежали к широкой площадке перед внушительным двухэтажным зданием, с колоннадой и множеством каминных труб. Немного в стороне от клумб стояло некое маленькое строение из белого мрамора — и я подумала, что это нечто вроде мавзолея. Я тут же изменила мнение по поводу собственного наряда, решив, что кремовый шелк выглядит в данном случае более чем уместно, и нервно пригладила волосы.

Я сразу увидела ее среди всех тех людей, что торопливо выбежали из дома и направились навстречу нам по кирпичной дорожке. Я бы сразу признала в ней одну из Маккензи, даже если бы понятия не имела, кто она такая. Крепкая, с широкими скулами викингов и высоким, гладким лбом, как у ее братьев, Колума и Дугала. И, как и ее племянник и внучатый племянник, она была очень высокой, что сразу выдавало ее принадлежность к их роду.

На голову возвышаясь над толпой черных слуг, окружавших ее, она выплыла из дома, опираясь на руку дворецкого, хотя эта женщина выглядела абсолютно не нуждавшейся поддержке, мне вообще не приходилось прежде видеть столь уверенной осанки.

Да, она была высокой и она была подвижной, и шагала твердо, что казалось даже странным при ее совершенно седых волосах. Безусловно, когда-то она была такой же рыжей, как Джейми; ее волосы и до сих пор хранили легкий оттенок рыжины, — густая мягкая шевелюра женщины казалась покрытой той маслянистой патиной, какая остается на старых позолоченных ложках.

Кто-то из мальчишек, несшихся в авангарде процессии, завопил во все горло, и сразу несколько пацанов галопом припустили по дорожке к причалу и окружили нас, визжа, как щенки. Сначала я вообще не поняла ни слова из их выкриков, — и только когда Ян что-то весело бросил им в ответ, я сообразила, что они говорят на гэльском.

Уж не знаю, была ли у Джейми заготовлена речь для первой встречи, но при данных обстоятельствах он просто вышел вперед, подошел к Джокасте Маккензи и обнял ее со словами: «Тетя, это я… Джейми…»

И только когда он разжал объятия и отступил на шаг назад, я наконец по-настоящему увидела ее лицо, — и на нем было выражение, никогда не виданное мною прежде: это было нечто среднее между радостью и страхом. Меня вдруг встряхнуло от неожиданной мысли, что Джокаста вполне может оказаться слишком похожей на свою старшую сестру — мать Джейми.

И еще я подумала, что у нее, наверное, темно-голубые глаза, хотя наверняка я не могла этого сказать; глаза Джокасты наполнились слезами, женщина разом и смеялась, и плакала, держа Джейми за рукав, то и дело поглаживая его по щеке, словно отводя с его лица невидимые пряди волос.

— Джейми, Джейми! — повторяла она снова и снова. — Джейми, малыш Джейми! Ох, как же я рада, что ты приехал, милый! — Она снова подняла руку и дотянулась до его волос, — и на ее лице промелькнуло легкое удивление. — Дева Мария, да он гигант! Да ты почти такой же высокий, каким был мой брат Дугал, пожалуй!

Радость, светившаяся на лице Джейми, несколько померкла при этих словах, но он продолжал улыбаться, поворачивая Джокасту ко мне лицом.

— Тетушка, ты позволишь представить тебе мою жену? Это Клэр.

Джокаста тут же протянула мне руку, сияя улыбкой, и я взяла ее в свои ладони, ощутив мгновенный укол боли — слишком знакомы были мне эти длинные, сильные пальцы; и хотя суставы у Джокасты слегка увеличились с возрастом, кожа оставалась мягкой, а пожатие уж слишком напомнило пожатие Брианны…

— Я так рада встрече с тобой, дорогая! — сказала Джокаста, и притянула меня к себе, чтобы поцеловать в щеку. От ее платья сильно пахнуло мятой и вербеной, и у меня на мгновение закружилась голова, и мне почудилось, будто надо мной вдруг простерло руку некое благосклонное ко мне божество.

— Как красиво! — восхищенно произнесла она, проводя длинными пальцами по рукаву моего платья.

— Спасибо, — сказала я, но тут настала очередь представления Яна и Фергуса. Джокаста и их приветствовала объятиями и ласковыми словами, засмеявшись, когда Фергус поцеловал ей руку на свой неподражаемый французский манер.

— Идемте же, — сказала она, покончив наконец с процедурой знакомства, и отерла влажную от слез щеку тыльной стороной ладони. — Идемте же, мои дорогие, пора уже и выпить чаю, и перекусить с дороги. Вы наверняка умираете с голоду после такого путешествия. Юлисес! — Она оглянулась, ища кого-то, и ее дворецкий тут же с поклоном выступил из толпы прочих.

— Мадам, — отвесил он отдельный поклон мне. — Сэр! — поклон в сторону Джейми. — Все уже приготовлено, мисс Джо, — мягко сказал он своей хозяйке, предлагая ей руку.

Когда они ступили на кирпичную дорожку, Фергус повернулся к Яну и торжественно поклонился, передразнивая чопорного дворецкого, а потом насмешливо предложил парнишке руку. Ян дал ему пинка в зад и пошел следом за остальными, причем его голова без остановки вращалась из стороны в сторону, а глаза жадно исследовали окружающее. Зеленая лента, стягивавшая его волосы, уже развязалась и болталась на спине, готовая вот-вот свалиться на землю.

Джейми фыркнул, окинув Яна и Фергуса сердитым взглядом, но тем не менее продолжая улыбаться.

— Мадам? — он согнул руку в локте, и я положила на нее пальцы, и мы весьма торжественно двинулись по широкой дорожке к дверям Речной Излучины, широко распахнутым навстречу нам.

* * *

Внутри дом оказался просторным и полным воздуха, с высокими потолками и широкими французскими дверями в нижних комнатах. Я заметила, как сверкнуло серебро и хрусталь, когда мы проходили через большую парадную столовую, и подумала, что Гектор Камерон был явно весьма преуспевающим плантатором.

Джокаста привела нас в свою личную гостиную — небольшую и уютную, но обставленную ничуть не менее тщательно, чем комнаты больших размеров; однако здесь среди сверкающей полировкой мебели и золоченых завитушек можно было увидеть и простые домашние вещи. Большая корзинка для ниток, полная разноцветных клубков, стояла на маленьком столике полированного дерева, рядом со стеклянной вазой, в которой красовался букет летних цветов, и маленьким резным серебряным колокольчиком; колесо прялки медленно вращалось само собой, отзываясь на легкий ветерок, проникавший сквозь распахнутую французскую дверь.

Дворецкий сопроводил нас в эту комнату, помог хозяйке сесть, а потом отошел к буфету, содержавшему в себе целую коллекцию графинов и бутылок.

— Выпьем чуть-чуть, чтобы отпраздновать твое прибытие, а, Джейми? — Джокаста плавным жестом длинной худощавой руки указала на буфет. — Не думаю, что тебе довелось пробовать настоящий виски с тех пор, как ты уехал из Шотландии, а?

Джейми рассмеялся, садясь напротив тетушки.