Наконец сыщики сели в скорый поезд № 1 и в одну минуту седьмого пополудни тронулись на запад. Билетов на поезд через Вятку не оказалось, и пришлось ехать через Москву. И вместо международных вагонов довольствоваться купе в вагоне-миксте первого-второго классов[99]. Но уже очень хотелось домой…

Это подарило командированным неожиданное приключение. В Харбине к ним в вагон подсела молодая дама лет тридцати, приятной наружности. Что-то в ее поведении подсказывало, что флирта она не чурается. Азвестопуло тотчас же полез с ней знакомиться. По закону в дамском купе могут находиться лишь мальчики до десяти лет. Коллежского асессора это не остановило. Когда кондуктор попытался вывести наглеца, тот небрежно сунул ему в карман серебряный рубль. И оставил за собой право ходить в гости! Впрочем, за время, проведенное в дороге, все трое успели сдружиться. Дама оказалась свободна и независима в суждениях, одинаково кокетничала и со старым сыщиком, и с молодым. В разговорах она легко затрагивала скользкие темы. Любила, например, обсудить достоинства и недостатки корсетов «венус» перед «центури-бандаж» и норовила показать их на себе… В Москве барынька вышла, сунув в карман Лыкова записку со своим адресом в Смоленске. Алексей Николаевич не удержался и показал ее Сергею:

— Видишь? Побеждает опыт!

Азвестопуло был уязвлен:

— Вертихвостка! Я ж ей мех подарил…

— Молчи, сквалыга. Она так скрасила твое путешествие.

После долгих дней пути из тумана выполз дебаркадер Николаевского вокзала. По нему бегали газетчики, сновали носильщики и железнодорожные жандармы, плотным потоком текли пассажиры. Вот она, столица! Как хорошо дома…

Генерал от артиллерии А. Н. Нищенков всю Великую войну исполнял обязанности командующего войсками Иркутского военного округа. Сам не воевал, а поставлял на фронт резервы. После революции участвовал в Белом движении, закончил свою жизнь в эмиграции в Югославии.

М. М. Манакин в 1913 году стал начальником Азиатской части Главного штаба. После революции перешел к Колчаку, но повоевать не успел, состоял «в ожидании назначения», которого так и не получил. С 1921 года жил в США.

Д. Д. Григорьев сумел-таки присоединить к Сахалинской области Удский уезд. Вышло не авантажно. Дмитрий Дмитриевич сразу же переехал в более благоустроенный Николаевск и забрал с собой путевую канцелярию. На острове остался вечный вице-губернатор фон Бунге с минимальным штатом. Управление вследствие такой «реформы» только усложнилось, волокита усилилась. Григорьев неоднократно просил перевести его на другую должность, Сахалин ему не нравился. Действительный статский советник вышел в отставку в 1916 году, якобы по болезни. На самом деле чиновник позволил себе публично осудить некоторые решения правительства, и его вышвырнули со службы. Ладно хоть не по «третьему пункту», без прошения и пенсии… Бунтаря пожалели и даже выдали ему так называемую амурскую пенсию в пять тысяч рублей, весьма значительную по тем временам. После октября 1917-го Дмитрий Дмитриевич изловчился сбежать сначала в Ригу, потом в Англию, где стал личным представителем Колчака. Затем бывший губернатор пробрался в Японию. В 1920 году в обозе японской армии он вернулся на остров. Пытался вести свою игру, ратовал за суверенный Сахалин под протекторатом микадо. Не вышло. Умер Григорьев в Риге в крайней бедности, не успев воспользоваться амурской пенсией…

Г. И. Лединг не только остался на должности, но и был произведен в полковники «за отличие». В 1914 году добровольцем ушел на фронт, служил переводчиком в штабе 10-й армии. В 1917-м умер в 1-м Бродском сводном госпитале от острого воспаления брюшины. Похоронен в городе Юрьев.

С. И. Мартынов в мае 1914 года попал под суд, его обвинили в злоупотреблениях по должности. Коллежский регистратор был вынужден подать в отставку. Следствие злоупотреблений не обнаружило, но нервы бывшему сыщику потрепали изрядно. Через год Мартынову удалось устроиться в городское полицейское управление по вольному найму, заведующим столом по регистрации китайцев. Но вскоре он был призван на военную службу, которую нес в Хабаровске. После 1917 года его следы теряются.

Россия продолжила сложную игру на востоке вопреки германским интригам. В июне 1912 года в Балтийском порту состоялась встреча двух императоров, на которой Вильгельм Второй настойчиво предлагал Николаю Второму странную идею. России нужно укрепить отношения с Китаем, вооружить его и вместе напасть на Японию! Наши дипломаты разгадали игру кайзера. И сказали своему монарху: если вооружить огромного соседа, то неизвестно, против кого он обратит штыки, против японцев или против нас… В интересах России иметь слабый Китай, отделенный от наших границ буферными провинциями, «имеющими исторические основы для того, чтобы претендовать на независимость, и этнически отличающимися от коренного Китая». Имелись в виду Монголия, Маньчжурия и Синьцзян. Именно из этих соображений Россия руками Франции сорвала займы временного правительства Китайской республики, которые оно хотело разместить на парижской бирже. Русские дипломаты сумели избежать войны с Китаем из-за Монголии, оговорили в секретном соглашении с Японией свои особые интересы на Дальнем Востоке. Добрососедские в целом отношения продолжались до рокового 1917 года…