С щелчком открываю контейнер и ныряю в линзы, задержав дыхание. Их тоже делали не для меня, поэтому встречают нового хозяина они неласково. Слезами и ощущением одной большой соринки в глазу. Но я упрямо жду, когда станет легче.

— Стандартные слова, — безжалостно продолжает экзамен Рэм. — да, нет, можно, нельзя.

Больше я не сбиваюсь, а к концу списка из полевого госпиталя выходит Публий. Пока генерал рассказывает принцессе, почему её служанка снова жива и просит взять Киару с собой на поминки, за старшего в нашем отряде Рэм. Ему военврач и докладывает:

— Полевой госпиталь свернули. Вместе с личными контейнерами пятнадцать мест. Комплект полный. Потерянных и забытых вещей нет.

Безопасник кивает, с тоской оглядываясь на мониторы системы слежения. Их тоже придется отключить и упаковать. Инструкция запрещает, улетая с планеты, оставлять образцы секретных цзы’дарийских технологий. И не важно, что фактически военные просидят половину дня в десантной капсуле, не поднимаясь в воздух. Забрать с собой нужно все.

— Труп я оставил в гостиной под простыней, — кивает себе за спину военврач. — Без вакуумного мешка на эриданской жаре он выдержит не больше десяти часов. Потом начнет вонять так, что за спящего Тиберия его уже не выдать. Когда будете с Труром укладывать его на кровать, позаботьтесь о кондиционере.

— Знать бы еще заранее, в какую комнату нести, — ворчливо отвечает Рэм. — Понял тебя. Приступайте к погрузке.

— Есть.

Часть ящиков утром решили загрузить в капсулу сразу. Дворцовые слуги украшают двор перед свадебной церемонией и мешают всем желающим нашей смерти нападать в открытую. К тому же Рэм все еще следит за передвижениями ключевых фигур по мониторам и надеется, что суета возле капсулы поможет убедить лиеннов в нашем скорейшем отлете.

Сборы почти закончены. Публий с Труром выносят последние ящики и замирают, оглядывая баррикаду. Бой в будуаре не состоялся, но ощущение грядущей беды не проходит. Я разглядываю широкие плечи военных и на два удара сердца время для меня останавливается.

Поэтесса не переживет утрату. Публий стал её Вселенной. Её миром, однажды закрывшимся от безумного мудреца навсегда. Свечой в темноте и единственным светилом на небе. Какого это — предсказать его смерть? Смотреть, как скрюченные судорогой пальцы, ломая грифель, выдавливают на бумаге глифы приговора. Хоть на тысячи частей разорви бумагу, будущего не изменить. Истинные обернули планету вокруг оси, и демоны приоткрыли бездну.

Поэтесса уже мысленно там. Рассчитывается за свой дар самой жестокой пыткой.

Ожиданием.

Переживая предсказанную смерть любимого мужчины бесконечно долго. Не зная, что он еще жив. Стоит посреди будуара во дворце эриданского короля и последнее тепло его рук остается на крышках ящиков. Прости, Диана, за то, что я, а не ты, слышишь его дыхание. Я тоже не знаю, на каком вдохе остановится его сердце.

— Ваше Превосходство, — говорит за спиной Рэм, выталкивая меня в реальность. Военные вытягивают спины и эхом от хриплого голоса безопасника приветствуют генерала.

— Отставить погрузку, — распоряжается Наилий. — Капитан Назо, тест-полоска красная.

Три недоуменных взгляда вместе с моим доказывают, что фраза понятна только Публию. Военврач, хмуро поджав губы, забирает у генерала клочок бумаги, наполовину окрашенный алым пигментом. Такими тестами проверяют кислотность среды или делают экспресс-анализ на беременность.

— Десертный крем, — поясняет генерал, продолжая издеваться над моей неосведомленностью. — Свежее пирожное доставлено утром официальным поставщиком королевского двора. День в день, как я договорился. Имари пыталась угостить меня.

Публий дергается, перебивая командира:

— Таблетки пил? Как давно?

— Меньше часа назад. Симптомов нет, — спокойно отвечает Наилий, не обращая внимания на застывших в двух шагах от него Рэма и Трура.

Снайперу, возможно, не хватает уровня допуска к секретной информации, но ведь начальник службы безопасности должен знать все! Проклятье, Рэм развесил камеры в спальне генерала, его любовниц в постели с ним видел, а сейчас стоит с выражением крайнего недоумения на лице и от злости скрипит зубами!

— Инкубационный период еще не прошел, — медленно говорит военврач, доставая из кармана эриданских брюк пластиковый контейнер с медикаментами. — Вторую дозу препарата нужно принять не позднее, чем через четыре часа. Бойцы, всех касается. Глотаем по одной таблетке. Живо!

Публий не уточняет название препарата, потому что при себе у нас только один. Тот, что он раздал после высадки на планету якобы для улучшения пищеварения. И строго-настрого приказал принимать каждый раз, когда мы пробуем местную пищу или пьем воду. Желающих ослушаться не нашлось. Я глотала таблетки на эриданском рынке, когда пила вместе с Имари сорбет. И в тот же день на поясе Наилия сначала появился, а потом исчез загадочный медицинский контейнер в металлическом корпусе и с пломбой на крышке.

Генерал на вопрос: «Что в нем?», попросил не касаться грязи. Пообещал защитить от тайн, которых мне лучше не знать. А потом упомянул медикаменты на допросе Остия Вира. Разведчик знал о них и запаниковал, когда Наилий пригрозил, что отправит таблетки звездам резерва, обделив неучтенные войска. Так и сказал: «Я всерьез закрою планету, не одна капсула с поверхности не взлетит, и смерти тех бойцов останутся на твоей совести. Думай, капитан, кого ты на самом деле предаешь». Остий остался верен Тулию Малху, а я решила, что в контейнере яд.

Почти угадала. Инкубационный период бывает у вирусов или бактериальных инфекций. И раз уж всегда невозмутимый Публий перепуган до лихорадочного блеска в глазах, значит, на Эридан привезли нечто по-настоящему опасное.

Я проглатываю гладкий кругляш таблетки и, повернувшись к медику, показываю язык, как принято в психиатрических клиниках. Выпила, за щекой не спрятала. А теперь буду задавать вопросы. И плевать сколько раз на меня рявкнут, что лезу, куда не просят.

— Публий, здесь антибиотик или противовирусный препарат?

Капитан молчит и смотрит на меня в упор, даже не оглянувшись на генерала за подтверждением — можно отвечать или нет. Военная тайна с максимальной секретностью. Высший допуск.

— На медикаментах нет маркировки, — продолжаю, пока меня грубо не поставили на место. — Даже разделительной черты для дробления на части нет. Штучный товар. Лабораторный продукт. Настолько редкий, что на всей планете он есть только у тебя, Публий? Верно? Ты привез его сюда прямо из научного центра Дарии, раздал нам и отправил несколько упаковок в лагерь резерва вместе с арестованным Остием Виром. Ты сделал это, чтобы сохранить нам жизнь после того, как тест-полоска, приложенная к еде, станет красной. Строго в день, на который назначили свадебную церемонию. Это единственный способ излечиться от выпущенной на свободу эпидемии? Ради этих таблеток бойцы Тулия Малха вырезали наш резерв?

Молчание по-настоящему ледяное. Такое, что застывшие фигуры цзы’дарийских военных кажутся припорошенными инеем. Один Трур смотрит в пол, остальные — на Публия.