— Обстоятельства изменились, — говорю Наилию, пытаясь увернуться от поцелуев в шею. — Способности мудрецов действуют не только наружу, но и вовнутрь. Я не хочу, чтобы ты сам себя усыпил до смерти.

Генерал обнимает крепче и тянет к себе на колени, заставляя тоже опустить ноги в воду. Теплая. Надо же. Устраиваюсь удобнее и бедром чувствую, что спокоен пока генерал. На мне осталось хотя бы белье, а он полностью обнажен. Зная, как привык снимать стресс, догадываюсь, что разговор закончится близостью.

— Я, конечно, фанат самоконтроля, — вздыхает Наилий, нехотя настраиваясь на мудрецовые проблемы вместо ласк. — Но тем, что ты называешь харизмой, сам себя давить не могу.

Бездна, он прав. Энергетическое облако, созданное для управления толпой, не касается своего хозяина. По-другому срабатывают способности. Или у Наилия, как у меня, их несколько? Большая редкость. Обычно мы владеем чем-то одним. Хотя, чем больше узнаю мудрецов, тем сложнее искать что-то общее и выводить закономерности. Все разные, и каждый уникален. Наилий вообще растет из правителя до мудреца. И одним Истинным известно, как именно.

«Лех, Инсум, Юрао, есть идеи или мне дальше фантазировать? Куда генерал ныряет, когда задумывается? Как Сновидец к мыслям Телепата сразу за потенциальный барьер?»

«Мы не видим его, сидя в вашем теле, госпожа, — отвечает за всех Лех. — Но я могу вселиться и подсмотреть».

Неймется духу. Понравилось владеть чужим телом. Второй раз пытается уговорить, но я не хочу пускать его в тело Наилия. Должен быть другой способ разгадать ребус. Хоть Кукловода спрашивай.

Нервозность снова доводит до озноба. Не получается принять четвертого духа так же быстро, как Инсума и Леха. Недавний сон черной смолой липнет к рукам, и я чешусь, ногтями сдирая с кожи невидимые прикосновения змей Кукловода. Не согласна я с таким соседством. Пусть убирается в бездну. Чем быстрее, тем лучше. Вдруг уже за нитки дергает? Вон как Лех рвется в тело генерала. Отправит Наилия по приказу Кукловода в покои Таунда, генерал перестреляет королевскую семью, устроит смуту на Эридане и навсегда изменит историю планеты.

«Нет, госпожа, нас Кукловод не трогает. Слишком мелкие для него и бесполезные».

Первая хорошая новость за день. И пусть страдает самолюбие мертвого императора и вождя племени каннибалов, я, по крайней мере, смогу доверять им как раньше. Или нет? А если Кукловод специально заставляет их так отвечать, чтобы усыпить мою бдительность? Проклятье, я скоро с ума сойду от паранойи!

— С духами общаешься? — спрашивает Наилий, ладонями согревая мои озябшие плечи. — Что говорят?

Слишком долго сижу у него на коленях и прячу бурю за молчанием. Догадался про духов, но не знает до сих пор о Кукловоде. Признаваться пришла, но так страшно, что хватаюсь за любую загадку, лишь бы не трогать главную проблему.

— Ничего полезного. Лех хочет разглядеть тебя изнутри, а я не пускаю. Думает, что увидит, куда ты пропадаешь из реальности…

— Хватит об этом, — раздражается генерал. — Не все странности завязаны на способности мудрецов. Никуда я не пропадаю. Здесь сижу с тобой. Успокойся и забудь.

Не дается отгадка в руки, и Наилий не хочет помогать. Будь я на месте Кукловода, именно так бы и прятала важные секреты. Насильно отсекая от информации. Куда делась генеральская осторожность? Узнав, что харизмой давит до обморока, сам пошел тренироваться на Остии, а теперь беспечно отмахивался от угрозы собственной жизни. Не похоже на него. Слишком подозрительно не похоже.

Мысли будто прыгают мячиком в маленькой комнате, рикошетом отскакивая от одних и тех же препятствий. Кукловод. Кукловод. Кукловод. Явился во сне и весь мир превратил в декорации к своему спектаклю, оставив вместо живых цзы’дарийцев и мертвых духов одних послушных актеров. Они держат в руках планшеты и читают заученный текст роли с экрана. Бубнят реплики, замалчивая ремарки эмоций, а в нужный момент усмехаются, злятся или отдаются похоти.

Наилий перекрывает воду, обрывая ход моих мыслей. Ванная комната прогревается или я перестаю обращать внимание на холод.

— Здесь везде твердо и неудобно, — шепчет генерал и тянет вниз тонкую резинку белья, снимая с меня последнюю одежду. — Садись сверху.

Борт купальни широкий, но стены далеко и опереться не на что. Наилий держит меня на весу, когда обнимаю ногами. Не позволит самой двигаться, возьмет так, как любит больше всего — жестко и немного грубо. Лишь бы не закричать, потому что за стенами весь дворец: принцесса Имари, уставший Публий и раненый Рэм. Им нельзя слышать мои стоны, шепот Наилия, забывшего, что называть меня нужно Тиберием.

— Дэлия, иди ко мне. В бездну мудрецов. Никто не увидит нас, не услышит. Не бойся.

Пальцами проникает в меня, и я вздрагиваю от боли. Еще не готова, рано. Бедрами сжимаю его и уговариваю себя расслабиться. Амса бьет по груди, когда тянусь вверх, а генерал возвращает обратно. Не сбежать от него. Только принять и сделать, как хочет. Как всегда делал, стоило мне запутаться в страхах и сомнениях. Он — моя опора. Точка отсчета, где нет иллюзий и лжи. Моя константа. Абсолют.

— Наилий.

Тело отзывается на ласку, боль проходит. Я снова чувствую, как древний инстинкт туманит разум. Анестезией отключает от проблем. Моя реальность пахнет эдельвейсом и тает апельсиновым привкусом поцелуя.

Висну на плечах Наилия, когда отпускает на мгновение, чтобы приняла его. Давит на бедра, вторгаясь так глубоко, что кусаю губы, гася крик. Мы становимся одним целым, делим дыхание на двоих, и амса раскачивается на шнурке, метрономом задавая ритм. Все быстрее и жарче до пелены безумия перед глазами. Взлетаю и падаю, не чувствуя ничего за пределами его рук. Ноги сводит судорогой, сердце отсчитывает удары до взрыва, и я едва вспоминаю, что нельзя кричать. Слишком поздно. Стон звенит лопнувшей струной, взрыв рождается в теле ослепительной вспышкой. Я цепляюсь за генерала, понимая, что пальцами черчу алые борозды по шрамам на спине. Реальность вздрагивает и исчезает в темноте. А там только шум его дыхания и биение жизни пульсацией внутри меня.

Генерал нехотя отпускает и тут же тянет за собой в купальню, добавляя в блаженство новых красок. В воде наши тела легче. Я будто парю над ним и не хочу открывать глаза. Лучше, чем в мягкой постели, спокойнее, чем на Дарии.

— Ты носишь амсу, — тихо говорит Наилий, касаясь шнурка амулета на моей шее. — Что-нибудь необычное чувствуешь?

— Нет, — сонно отвечаю, нежась на его груди. Думать и вспоминать лениво, но, кажется, нет. За три дня на Эридане столько случилось, что амулет мог привлечь внимание, только оставив ожог. А легкое головокружение, покалывание или другие мелочи я бы не почувствовала. — Разве должна?

Грудь генерала поднимается и опадает глубоким вздохом. Разочарован? Неужели, правда, должна? Поднимаю голову и вглядываюсь в Наилия, но он расслаблен и довольно улыбается, сбивая меня с толку. Безделушка из торговых рядов эриданского рынка оказалась совсем не безделушкой?