На ощупь вставив ключ в замочную скважину, она, едва шагнув в прихожую, заперла за собой дверь. Мужчина на той стороне улицы смутно видел ее силуэт за привычно незанавешенными окнами, но от такого взгляда толку не было, и Шарлотта отпустила его.

Кондиционер охладил квартиру, а слабый запах мебельной обивки и влажной земли в цветочных горшках принес ей облегчение после агрессивной вони выхлопных газов и острых соусов.

Повесив ключи на крючок у двери, она сделала три шага по ковру и на четвертом резиновая подошва ее левого «Рокпорта» стукнула по кухонному линолеуму.

Сняв с пачки «Мальборо» целлофановую обертку, Шарлотта вытряхнула одну сигарету. В ящике под кухонной стойкой лежало несколько зажигалок, стаканы хранились в шкафчике наверху, бутылка «Уайлд тёрки» стояла прямо на столешнице, покрытой огнеупорным пластиком. Через десять секунд Шарлотта уже сидела за столом. Налила в стакан на два дюйма бурбона и провела ладонью над зажигалкой, проверяя, есть ли огонек, потом медленно поднесла его к кончику сигареты и раскуривала, пока не почувствовала вкус дыма.

Затянувшись, она положила зажигалку, чтобы глотнуть бурбона, спустя мгновение выдохнула дым вместе со спиртными парами, и напряжение будто свалилось с плеч.

Все же сердце у нее учащенно билось, и она понимала, что причина этого – ее краткое заместительное переживание выхода за пределы привычной скорости секунда за секундой. Значит, это правда, осторожно размышляла она, понемногу привыкая к этой идее: правда, что можно попасть в высшие измерения и посмотреть на наши четыре измерения снаружи. До сих пор ей приходилось верить им на слово, но сегодня Шарлотта сама увидела то, о чем рассказывали Раскасс и Гольц.

Если кому-то из них придется убить другого, размышляла она, надеюсь, уцелеет мой бедный старина Раскасс. Особенно, если он согласится с Гольцем, который явно решил, что мне уже нет нужды убивать молодого Фрэнка Маррити. С тех пор как я получила этот приказ, ситуация заметно изменилась. Этот чокнутый старик Маррити, у которого есть нужная нам информация, может просто испариться, если я убью его в молодости. Кто знает? На вид все по-настоящему, старик, похоже, и впрямь – визитер из будущего.

Каким стану и я.

После еще одной затяжки и еще одного глотка виски дрожь пробрала ее до кончиков пальцев, стряхнув пепел с сигареты. Она осознавала, что это нервная дрожь облегчения и предвкушения.

«Это сработает! – думала Шарлотта. – Убивать Маррити мне не придется, а этот способ сработает. Я выброшу старую жизнь, как бумажное полотенце, которым вытерли какую-то мерзкую грязь. Выброшу и умою руки, дочиста смыв все воспоминания».

Она вспомнила, как прошлой ночью в Пасадене помогала Гольцу заманить парня в автобус. Едва тот вошел, Гольц сразу оглушил его электрошокером и заклеил скотчем рот, обмотал лодыжки и запястья. Шарлотту высадили у детской больницы в Сан-Бернардино через полчаса, и за все это время молодой человек так и не пошевелился. Может быть, шокер его убил – сегодня Гольц и словом не обмолвился об этом инциденте.

Осушив одним глотком стакан с остатками бурбона на дне, Шарлотта с наслаждением ощутила, как от взрыва этой глубинной бомбы по всему телу расходится расслабляющее тепло.

Она встала и подошла к раковине: поставила в нее пустой стакан, а сигарету подставила под струю воды и выбросила размокший окурок в мусорную корзину.

Проходя назад по ковру гостиной, Шарлотта вспоминала Эллиса, своего последнего парня. Он говорил, что Элизабет Тейлор совсем не кажется ему привлекательной в старых фильмах вроде «Кошки на раскаленной крыше» или «Баттерфилд 8», потому что перед глазами стоит ее нынешнее состарившееся лицо.

Сделав шаг в сторону, на линолеум ванной, она вдохнула слабый запах лизоля и ржавчины. Открыв шкафчик-аптечку, достала маленький, размером с ладонь, флакончик детского шампуня и, выдавив немного, принялась мыть руки, оттирая кончики пальцев. Не до конца смыв с пальцев шампунь, она несколько раз ополоснула теплой водой глаза, проводя по ресницам от переносицы к вискам.

Она видела молодого Фрэнка Маррити дважды, оба раза глазами его двенадцатилетней дочери: вчера в час дня, когда он сидел напротив дочери в итальянском ресторане, и за пять часов до того на его собственной кухне, где он беседовал за столом с постаревшим самим собой. Старик пил что-то бурое, бренди или виски.

Мог ли молодой Маррити принимать этого старика за своего отца, как принимала Шарлотта? Не об этом ли старик говорил ему?

Шарлотта вызвала в памяти лицо молодого Маррити – худощавое, доброе, со смешинкой в глазах под взъерошенными темными волосами – совсем не похожее на побитое, обвисшее лицо старикана. И голоса их не имели ничего общего: у молодого Фрэнка чистый тенор, а у старика голос хрипит и скрежещет. Они не казались ей одним человеком – эффект Элизабет Тейлор не улавливался.

Чуть приоткрыв рот, словно собиралась просвистеть глубокую басовую ноту, она широко распахнула глаза и, запустив левый указательный палец под нижнее веко, нащупала нижний край пластмассовой склеральной оболочки. Осторожным выталкивающим движением она вынула имплантат из красной глазницы себе на ладонь.

Ту же операцию она проделала с правым глазом. Потом сполоснула протезы склеры, перекатывая гибкий пластик между все еще скользкими пальцами.

Вымыв, Шарлотта высушила протезы на полотенце и аккуратно уложила в выстеленный шелком футляр для очков, защелкнула его и убрала на полку над унитазом.

Веки ее были широко раскрыты – она проветривала кораллово-красные глазницы. Глаза ее стали как кораллы, подумала она.

Она почувствовала неподалеку чужой взгляд и сфокусировалась на нем. Молодой студент в соседней квартире уставился на экран телевизора: Кларк Гейбл и Вивьен Ли сидели на веранде и смотрели, как маленькая девочка катается на лошадке в дамском седле. Шарлотта направилась было в свою гостиную, чтобы включить телевизор и добавить звук к ясновидческой картинке, но вдруг заметила, на его видеомагнитофоне мерцают огоньки – «Унесенных ветром» показывали не по телевизору, студент взял кассету напрокат.

Этот студент каждое утро смотрел 7-часовые новости по Седьмому каналу, и иногда Шарлотта ставила будильник пораньше, чтобы посмотреть их его глазами под звук своего телевизора. Впрочем, чаще она предпочитала поспать.

Эллис хорошо смотрел кино, он был очень внимательным зрителем. Шарлотта делала вид, что не сводит глаз с экрана, чтобы побудить его следовать ее примеру. И читателем он был отличным: никогда не пролистывал и не пропускал страницы – она часто сидела рядом с ним на диване, прикрыв глаза и читая его глазами. Он любил детективы Джона Д. Макдональда и Дика Френсиса; и Шарлотте они тоже нравились, но все же она мечтала познакомиться с мужчиной, который любил бы сестер Бронте. До того как ослепла, она успела прочитать только «Грозовой перевал» и «Джейн Эйр». Фрэнк Маррити наверняка любил обеих Бронте.

Вздохнув, Шарлотта взяла свою сумочку и полотенце и отсчитала шаги до спальни. Сев на кровать, она расправила полотенце на покрывале, после чего достала из сумочки револьвер «Смит и Вессон» калибра.357.