– Если они такие невинные, почему их объявили вне закона?

– Женщин, обладающих магическим даром, трудно контролировать, как ты хорошо знаешь. – Перед моими глазами возник образ Челлини с ножом. – Что-то мы с тобой заболтались. Ты принесла оплату за вечерний урок? – Харгроув щелкнул пальцами.

Я со стоном засунула руку в карман и достала два соверена.

– Постарайся потратить их с умом, – буркнула я, передавая их колдуну.

– Выходит десять фунтов и четыре шиллинга. Где все остальное?

– Принесу в следующий раз.

Теперь Агриппа выдавал мне два фунта в неделю на карманные расходы, тем самым невольно оплачивая мои уроки. Вот уже ровно пять недель, как я сбегала на встречи с колдуном. Я свесила ноги с крыши и посмотрела на защиту – светящийся пузырек в ночи.

– Что произойдет, если барьер не выдержит напора? – поинтересовалась я.

– Сама-то как думаешь? Ад кромешный! Надеюсь, когда это случится, я буду уже за океаном.

– Что? Ты куда-то уезжаешь?

Как ни странно, мысль о расставании с колдуном огорчила меня. Харгроув никогда не был дружелюбным человеком, но он знал мою тайну, а это уже что-то.

– Туда, куда ты купишь мне билет за двенадцать фунтов. Или, если быть точным, десять фунтов и четыре шиллинга. Европа не принимает беженцев из Англии, но вот Америка…

– Тебе никак не попасть в море.

– Я знаю нужных людей.

– Кого?

И тут я вспомнила, как Магнус упоминал о кораблях контрабандистов, которые взимали плату за тайное передвижение по морю.

– Лучше тебе не знать, куда и с кем я плыву. Мне нужны только деньги, и скоро я их получу.

– Ты меня оставишь? А как же дети?

– Одобрение меньше чем через две недели. Я тебе больше не понадоблюсь. И я не говорил, что не возьму детей, а только то, что мне нужен всего один билет. – Конечно же колдун спрячет ребят в волшебном сундуке! – Я не такая сволочь, чтобы ты знала.

– Мне казалось, ты хотел вернуть колдунам былую славу.

Все веселье испарилось с лица Харгроува.

– Я слишком многим пожертвовал ради этой чертовой цели. Пусть молодые борются, если у них есть на то желание.

– Ты тренировал меня, чтобы почувствовать, что внес свой вклад в дело? – тихо поинтересовалась я.

– Возможно. Я считал, что за мной остался должок, который было необходимо выплатить.

– Кому?

Я отползла от края крыши и встала, стряхивая грязь.

– Никому конкретному. И благодаря тебе я считаю, что дело сделано. – Харгроув улыбнулся. – Ты – моя последняя проказа. Чародеи буду чтить дочь колдуна-любителя и считать ее избранной из своего драгоценного пророчества! – Колдун хрюкнул от смеха и снова сплюнул.

* * *

– Злые сестры Золушки уныло плелись за свадебной процессией. Птицы, которые ощущали всю злобу, царившую в их сердцах, спустились с неба и выклевали им глаза! – Я зашипела на детей, не желавших готовиться ко сну, и они испуганно ахнули. – А Золушка, которая всегда была доброй и честной, правила королевством вместе с принцем долгие годы.

Детишки счастливо вздохнули от такой концовки. Младшая сестра Чарли цеплялась за мой рукав и не хотела отпускать. Я осторожно взяла ее на руки и села за стол к Харгроуву. Он выглядел довольным и пьяным.

– Хочешь попробовать вкус трофея? – спросил мужчина, протягивая мне бутылку. Я отказалась. – Та к на чем я остановился, прежде чем тебе пришлось укладывать этих оборванцев?

Малышка уже уснула у меня на коленях. Я ласково приобняла ее:

– Рассказывал о великом магическом расколе.

История колдунов была одной из тех тем, которые мне действительно было любопытно узнать, а Харгроуву – рассказать.

– Ах да! Помнишь Генриха VIII, того волосатого короля, который любил всегда добиваться своего? Его первая жена Екатерина не могла родить ему сына. Поэтому он пошел к членам Ордена королевских чародеев и приказал им найти способ, чтобы королева понесла. Никто такого не знал, естественно, и ему сказали, что он безумец. Один из чародеев, Ральф Стрэнджвейс, мечтал о богатстве и славе и решил попробовать что-нибудь сделать. Заперся в своей спальне на целых два месяца. Приказал принести ему книги на различные темы: алхимические, медицинские, исторические. Однажды Ральф позвал к себе короля и представил ему женщину. Поговаривали, что он сделал ее волосы из лент, кожу – из сияния свечей, тело – из западного ветра, а язык – из трех нот певчих птиц, но она была самой прекрасной и странной из всех, кто когда-либо существовал в этом мире. Король сразу же в нее влюбился. Стрэнджвейс сказал: «Вот женщина, которая родит вам наследника».

– Анна Болейн? – спросила я, ни секунды не сомневаясь, что колдун просто издевается надо мной.

– Именно. Король развелся с Екатериной и женился на этом волшебном создании. На какое-то время Стрэнджвейс и его последователи затмили чародеев. Конечно, как написано в исторических трудах, Болейн отрубили голову, а колдун потерял расположение короля. Его сослали в Тауэр, где он и ждал своей казни. Но затем к власти пришла королева Елизавета и помиловала Стрэнджвейса. На время ее правления колдуны стали привилегированными членами общества. Елизавета была гибридом. Ты это знала? Рожденная нечеловеческой женщиной, но из семени обычного мужчины. Многие верят, что ее прозвали Королевой-девой потому, что у нее не было органов, необходимых для размножения. – Харгроув захихикал, пока его темная кожа не покрылась румянцем, из-за чего он стал еще темнее. – Ну, поняла? Там, внизу? Гладкая, как конец свечки без фитиля.

Я шикнула на колдуна, кивнув на ребенка, заснувшего у меня на коленях.

– Я считаю, что все это ложь.

Колдун, фыркнув, сделал еще глоток:

– Ты хорошая ученица.

– Спасибо.

– Правда, чувство юмора у тебя, как у грязной свиньи, разодетой для пятничной вечеринки, но все мы не идеальны. – Харгроув захрюкал от смеха. – Ты такая кислая, что если Молокорон проглотит тебя, то вся его масса сморщится! – Он затопал ногами и согнулся пополам от хохота.

– Знаю. Расскажи мне еще об истории колдунов.

– Нет, расскажи мне свою историю, моя маленькая девочка. Почему ты вечно такая унылая?

– Потому что я знаю, какая я. – Я уставилась на свои руки.

– И какая же?

– Как ты сам и сказал, непривлекательная.

Харгроув показал мне язык:

– Все вы, девчонки, одинаковые. «О, моя жизнь так невыносима! Ни один парень никогда меня не возжелает, и я буду жить одна в лачуге с шестнадцатью котами. Такова моя прискорбная участь», – произнес он пронзительным женоподобным голосом.

– Я не жалею себя. Я просто знаю, что меня нелегко полюбить.