Оно вообще отцом быть не могло! Постоянно шевелящийся рот с половиной зубов, большой болезненно шмыгающий нос, какая-то кривая улыбка, бегающие глаза, бесформенный живот, переваливающийся через линялые кальсоны, странная крадущаяся походка. Это было нечто из учебника по психиатрии.

–Я к вам от Николая! Старикова! – выдавил я из себя наконец.

–Какого Николая? А-а, из редакции «Русского дома»? Наконец-то сообразил. Вы расценки знаете?

–У меня есть с собой деньги, не волнуйтесь! – ответил я, догадываясь, что надо поиграть, чтобы понять обстановку.

–Сто тысяч наших или пятьдесят песо. Берём рубли, юани, евро. Всё берём. Куда угодно берём! Мы – мужчины хоть куда! Проходи, хороший. Как тебя прикажешь величать, мой господин?

–Меня зовут Стив. Мне друзья дали ваш адрес. Я из Канады.

–А-а, из Канады! Понял, понял, понял! Только за видеосъёмку придётся доплатить!

Я шагнул в дом, и старик прикрыл за нами дверь. Потом поманил меня за собой, мы зашли в гостиную. Дом был одноэтажный, квадратов около ста. Из гостиной выходили две двери в спальни, (Обе двери распахнуты, за ними виднелись кровати: одна – застеленная, вторая – смятая. На ней, видимо, только что спал хозяин.) и одна арка – на кухню. В гостиной стояла огромная кровать с балдахином, покрытая красным атласным покрывалом, на полу лежал лохматый ковёр, в стену вмонтирован полутораметровый телевизор.

–Денежки, пожалуйста, вперёд, а то времена нынче такие, что…

Я достал сто тысяч и отдал деду. Тот взял деньги, сказал:

–Подожди тут, мой птенчик! – буквально впорхнул в правую спальню и закрыл за собой дверь.

У меня вновь возникло ощущение, как на том заминированном пляже: всё уже понятно, но ситуация настолько выбивается из всего того, что происходило с тобой до этого, изменения так мгновенны и поразительны, что мозги на время заклинивает.

Я начал было осматриваться, но всё, что успел разглядеть – автоматические металлические рольставни снаружи на окнах. Дверь открылась, и оттуда вышло существо в чёрных дырявых колготках, чёрной кружевной ночной рубашке, едва прикрывающей брюхо, белом парике, размалёванной рожей и лохматыми наручниками в руке.

–Я вся твоя, сынок! – жеманно произнесло существо, присаживаясь на край красного атласа.

У меня в глазах покраснело и потемнело одновременно. Ведь предупреждали психологи: не ходи к папе! Держи себя в руках! Идёшь в стан врага, поэтому рассудок должен быть всегда холодным! Эмоции оставь жене, пусть уберёт в шкаф подальше. Вернёшься – понадобятся! Но психологи в страшном сне не могли представить себе моего папу! В их учебниках такого случая не описывалось. Зато описывалось состояние аффекта, когда через пять минут даже самому себе не можешь объяснить – зачем такое натворил. Поэтому, когда пелена с моих глаз упала, я обнаружил, что стою с «Ругером» в руке, а существо лежит на кровати. Я шагнул ближе, вгляделся в обезображенное выстрелом лицо и тихонько произнёс:

–Ну, здравствуй, папа!

Пуля попала в глаз, вышла из затылка и выбила штукатурку в стене. Не откладывая в долгий ящик, я выковырял пулю и положил в карман. Потом завернул падаль в покрывало и оттащил в правую спальню. Там оказался целый гардероб из секс-шопа, стоял запах духов, нафталина и резины. Я вернулся в гостиную, включил телевизор и с полчаса тупо переключал каналы. Какие-то красотки охали под нажимом мускулистых мулатов, домохозяйки уверяли, что новая соковыжималка выжимает сока из морковки на сорок шесть процентов больше прежней, суровый парень рекомендовал вступать в армию соединённых штатов и биться с мексиканским, негритянским, арабским, китайским и великорусским терроризмами. До моего сознания ничего не доходило. Какого рожна я сюда припёрся? И что теперь скажу маме? Шедько? Романову? Что операция «Папа» прошла успешно, и мой папа – сумасшедший гей?

Звонок отвлёк меня от панических мыслей. Чёрт! Если соседи слышали выстрел и вызвали полицию, то я попал в большие неприятности. На мониторе видеофона я увидел двух представительных мужчин среднего возраста.

–Это кто? – закряхтел я в микрофон, стараясь подражать …ну, этому… который…

–Это из «Пепси». Мы с вами договаривались вчера по телефону. Расценки мы знаем!

Я секунду думал, потом нажал на клавишу, открыл двери и впустил прилизанных пидоров в дом.

–О! У нас новенький! Выглядишь мужественно! Отпадный нарядец! Грим – уау! Где хозяин? Чем это тут у вас пахнет? В сегодняшней программе – фейерверк?

Я проводил их до правой спальни, дал две коротких очереди в спины из «Торуса» и заорал по-русски:

–Да вы чё тут? Ваще все охуели! Да вы чё творите! Пидоры! Вам чё тут? Дерьмо в голову в детстве заливают? Вы ведь не люди уже! Вы пидоры! Вас давить надо! Негры – хоть просто звери, а вы ваще – пидоры! Вы уже не люди! Вы – мутанты сраные, тупиковая, мля, ветвь! Вы чё, все тут такие? Или через одного?

Я кричал, словно хотел, чтобы их отлетающие в ад души меня услышали. Мне хотелось взять мачете и порубить трупы в капусту! Я рано их убил! Надо было сначала сказать всё, что думал, а потом уже стрелять! Сейчас раздастся ещё один звонок – я так и сделаю! Наконец, я взял себя в руки. Всех пидоров в Америке перестрелять – у меня патронов не хватит. Пора убираться отсюда. Хотя, неплохо бы прежде сполоснуться и перекусить, раз папа не возражает.

Я помылся в душе почти холодной водой (Руки тряслись, мыло постоянно падало и носилось по широкой ванне. А в голове крутилась бредятина: я убил уже восемь человек. А родил только одного. Значит, Маше надо родить ещё семерых. Больше не надо никого убивать: Маша не выдержит. Господи, что я несу? Надо успокоиться! Не спятить бы по здешней моде! Подержал в мокрых руках крестик, интенсивно растёрся полотенцем – вроде полегчало.), нашёл в гардеробе одежду поприличнее, (Джинсы, футболка, кроссовки. Правда, всё не моего размера, а шире и короче, но выбирать не приходилось.) вскипятил воду, заварил кофе и открыл холодильник. На верхней полке лежали три упакованные фаллоимитатора разных цветов. Ниже шли продукты. Мне стало тошно. Я выбрал закатанную в вакуум булочку с ветчиной и большую нераспечатанную плитку горького шоколада. Включил телевизор и спокойно пообедал. По ТВ шла передача для путешественников. Какая-то американка с уродливым от пластиковых операций лицом ходила вокруг египетских пирамид и рассказывала трём боёбам в пробковых шлемах о том, что перед ними – очень старые сооружения, которые стоят миллионы долларов. Потом повернулась к сфинксу и сообщила, что это сооружение – ещё более древнее, а значит – стоит ещё дороже. И гениальный