знает, сколько лет он изменял матери… Только не говори, что он мой отец, а кровь не вода!

— Я и не собирался. Если ты решила порвать все связи, то это твое дело. Если сомневаешься, то я бы на твоем месте согласился поговорить. Может, не сразу, а когда-нибудь потом.

— Ты обратил внимание на то, что отец Мартина Раймерса абсолютно уверен в невиновности своего сына?

— Да, обратил. Его уверенность произвела на меня впечатление.

— Он не может знать наверняка, виновен ли Мартин, но все равно готов ради него в огонь и воду. Да, на меня его уверенность тоже произвела впечатление.

— И все же Мартин может оказаться убийцей. Сейчас многое говорит против него.

— Да, улики указывают на то, что убийца именно он. Но как мне кажется, господину Раймерсу все равно. Думаю, он не откажется от Мартина, даже если тот виновен.

— Я бы не был так уверен.

— А я уверена.

— Почему ты вспомнила сейчас о деле?

— Отец Марии напоминает мне моего отца, — задумчиво сказала Лена.

— А Мария напоминает тебе себя?

— Я не была в таком уязвимом положении. У меня было много друзей, любящая мама, тетушка Бекки. Наши ситуации нельзя сравнивать. Но я могу представить, под каким давлением находилась Мария.

— Значит, Мария все-таки напоминает тебе себя.

— Не буду тебя переубеждать. Я это к чему: не думаю, что Мария ненавидела родителей. Семейные фотографии, которые она хранила, говорят сами за себя. — Помолчав, Лена добавила: — У меня почти нет маминых фотографий, а на тех, что есть, мы всегда втроем, с отцом. Мне его вырезать? Но так делают только в плохом кино. У тебя есть фотографии родителей?

— Да, полно. Целая коробка из-под обуви. Я все собирался разложить их по альбомам, но потом решил оставить в коробке. В конце концов, мои родители были воплощением беспорядка и хаоса. Они принимали участие в студенческом движении в шестидесятых.

— Ты обязательно должен показать мне эти фотографии! Мы же договорились о свидании во Фленсбурге?

— О свидании? — усмехнулся Бен. — Да, конечно. Предлагаю тебе честную сделку. Я покажу тебе свои фотографии, если ты покажешь свои.

Лена остановилась.

— Мы же друзья, какая еще сделка?!

— В некоторых случаях приходится разделять дружбу и деловые отношения.

Лена не ответила.

— Давай пойдем обратно, — через некоторое время предложила она. — Становится прохладно, да и завтра нас ждет долгий день.

Некоторое время они молча шли рядом, потом Лена снова остановилась и спросила:

— Ты когда-нибудь от чего-нибудь убегал?

— Честно? Зависит от того, кому ты задашь этот вопрос. Моя жена бы ответила «да» и привела бы дюжину примеров, хотя я до этих пор думал, что ничего не боюсь. А дети мои… Я спрошу у них, когда они подрастут. Возможно, они смогут судить об этом лучше остальных.

— Нас учили взвешивать все «за» и «против», анализировать доказательства, делать выводы и составлять соответствующий план действий…

— Но жизнь — это не дело, которое нужно раскрыть. Она, жизнь, — штука непредсказуемая. Те, кто пытается составить план и досконально все спрогнозировать, терпят неудачу. Я в том числе.

— Хочешь сказать, мне нужно выключить голову?

— По крайней мере выключи детектива. Разве ты думала бы об отце, будь тебе на него абсолютно плевать?

— Если бы мы не встретились, я…

— Стоп! — перебил Бен. — Давай вернемся к этому разговору через годик. Или через два. Согласна?

— Или через десять?

— Если хочешь, то можно и через десять.

Тем временем они подошли к пансионату, в котором остановилась Лена. Бен театрально поклонился:

— Благодарю за прекрасный вечер. Спокойной ночи.

Лена стояла перед ним и молчала, не зная, что делать.

— Эй, все в порядке? — спросил он.

Она вздохнула, шагнула вперед и нежно расцеловала Бена в обе щеки.

— Спасибо за прекрасный вечер.

Глава 28

Лиза Беренс сидела рядом с матерью, ее отец сидел чуть в стороне. Йохан положил диктофон на стол и включил его.

— Допрос Лизы Беренс в присутствии обоих родителей, — объявила Лена, после чего назвала дату, время и причину, по которой проводился допрос.

Перемены в девушке были видны невооруженным глазом: от былой уверенности не осталось и следа, глаза беспокойно бегали по сторонам, руки мелко тряслись, плечи сгорбились, словно под тяжестью… За исключением краткого приветствия, она не произнесла ни слова.

— Лиза, ты знаешь Мартина Раймерса? — начала допрос Лена.

— Конечно, мы знаем Раймерсов, — ответил за Лизу отец. — Мы регулярно встречаемся на общественных мероприятиях нашей церкви.

— Господин Беренс, я задала вопрос вашей дочери.

— Да, я знаю Мартина, — наконец ответила Лиза.

— Когда вы разговаривали в последний раз?

— Мы не общаемся. Просто знаем друг друга в лицо.

— В ночь с шестнадцатое на семнадцатое августа этого года Мария ночевала у твоей бабушки. Не могла бы ты повторить, что произошло в тот день?

— Ничего особенного. Мария отлучилась, чтобы с кем-то встретиться. Я с ней не пошла. Потом она вернулась.

Отец удивленно воззрился на дочь, но ничего не сказал.

— С кем она хотела встретиться? — спросила Лена.

— Не знаю.

— Этот человек с острова?

Лиза пожала плечами и не ответила.

— Ты когда-нибудь звонила Мартину Раймерсу?

— Нет.

— Значит, ты уверена, что не разговаривала с ним по телефону в последнее время?

Лиза снова промолчала. Ее мать беспокойно заерзала на стуле и неуверенно посмотрела на мужа.

— Ты знаешь номер мобильного телефона Мартина Раймерса?

Девочка в очередной раз пожала плечами.

Лена вытащила из материалов дела отчет, положила перед собой на стол:

— У меня здесь детализация звонков стационарного телефона, зарегистрированного на имя вашей бабушки, госпожи Беренс. Согласно отчету, за последние четыре недели с этого телефона было сделано пять звонков на номер Мартина Раймерса. Каждое соединение длилось по нескольку минут. Сомневаюсь, что Мартину звонила твоя бабушка, а значит, это делала ты.

Лиза упорно продолжала молчать.

— Вы созванивались в прошлый вторник. Разговор длился три минуты и пятнадцать секунд. Припоминаешь?

Лена запросила детализацию звонков сразу после беседы с Лизой Беренс. Результат прибыл вчера, но Лена получила его только в последний момент. Утром, когда она пришла в полицейский участок, к ней подошел Йохан и передал распечатанный отчет.

— Даже если моя дочь звонила одному из прихожан нашей церкви, это не преступление, — вмешался в разговор господин Беренс, пытаясь защитить Лизу.

Лена не обратила на него внимания и продолжила, обращаясь к девочке:

— Пожалуйста, ответь на вопрос.

— Я не помню.

— Прошло меньше недели, а ты уже не помнишь? Звучит не очень правдоподобно. У нас есть свидетель, который видел, как Мария ссорилась с Мартином Раймерсом.