организации покинули Россию, или же их вынудили закрыться после принятого в 2012 году закона об иностранных агентах.

Судьба тверских организаций сложилась по-разному. Несмотря на то что тверской кризисный центр так и не открылся, Центр женской истории и гендерных исследований при Тверском государственном университете все еще работает. Своим существованием он во многом обязан вышеописанной «стратегии вовлечения» Валентины. Ее харизма, преданность делу и организаторские способности, о которых говорилось в книге, сыграли огромную роль в становлении женских организаций. Ее Центр терпят, а иногда и активно поддерживают в университете. На данный момент он продолжает работу. Направление деятельности Центра изменилось. С 2006 года Валентина не запрашивала финансирования ни от иностранных фондов, ни от российского государства.

В ее Центре работают на добровольческой основе коллеги и студенты Валентины, а также она сама. Организация практически не имеет финансирования, постоянных сотрудников и бюджета, ее ресурсы минимальны. Но участники Центра полны энтузиазма. Они работают в университетском кабинете, где размещена большая библиотека англо– и русскоязычной литературы по феминизму, гендерным исследованиям и женской истории. Там находятся книги, подаренные зарубежными учеными-феминистками, такими как Энн Снитоу, Флоренс Хоу, Барбара Энджел и т. д. Там есть большое количество методических и учебных материалов, архив «90-е в “Женском свете”». Это позволяет центру быть «оазисом» творческой мысли (по выражению одного из студентов).

Недавно Центр женской истории и гендерных исследований отпраздновал свое двадцатилетие. В апреле 2019 года была организована студенческая конференция, которую посетили местные и московские ученые-феминистки. Как я убедилась на этом замечательном и трогательном мероприятии, тверская организация остается одним из редких демократических феминистских пространств, где проходят живые критические дискуссии. В конференции участвовали студенты из других городов, которые с радостью воспользовались возможностью присутствовать на феминистическом мероприятии. В нем участвовали и представители «Женского света» – в том числе Октябрина, сохранившая связь с Центром. Как и ранее, она занимается скрытыми проблемами домашнего насилия и поддерживает связь с коллегами в кризисных центрах. Также Октябрина сталкивается с этой проблемой, когда работает врачом. Ей понравились презентации студентов и их проекты. Аналогично некоторые проекты «Женского света», такие как Вечерняя школа гендерных исследований, продолжают работу силами новых поколений учеников Валентины.

Тем временем наше сотрудничество продолжилось на межуниверситетском уровне. В 2006 году мы с Валентиной организовали в Центре семинары по обучению методам социальных проектов. Эти занятия, на которых присутствовали некоторые из ее коллег и бывших студентов, стали отличными площадками для взаимного обучения. То, что началось как обсуждение педагогических вопросов – как мы можем интегрировать метод «обучение через исследование»? почему это важно для студентов? – быстро превратилось в научно-исследовательскую работу. В 2012 году мы завершили наш второй большой исследовательский проект, посвященный молодежному активизму[155]. Он отчасти мотивирован теми же самыми феминистскими целями – желанием работать совместно, проводить исследование на основе жизни в сообществе, поддерживать исследовательские отношения, – но его также стимулирует геополитика. Наши обсуждения молодежной политики и волонтерского движения молодежи начались в 2004-м, во времена ухудшающихся отношений между Россией и Соединенными Штатами, в контексте того, что некоторые назвали «новой холодной войной». Наш проект сознательно стремится изменить этот контекст. Мы остаемся преданными возможностям и потенциалу международного сотрудничества и важности развивающихся отношений, несмотря на различия. Результатом этого проекта стало несколько публикаций, как на английском, так и на русском языках. С целью увеличения числа публикаций на русском, в 2014–2019 годах мы проводили ежегодные скайп-конференции. Эти оживленные мероприятия объединяли студентов Массачусетского университета в Амхерсте и Тверского государственного университета и позволяли им участвовать в дискуссии.

А сейчас я обращусь к интервью с главной героиней этой книги – Валентиной Успенской.

Оглядываясь назад и смотря в будущее. Диалог с Валентиной Успенской (или Что бы сказал Лис?)

Джули: Валентина, ты читала черновики моей книги на различных стадиях ее написания, но это все же мой взгляд на события, со всеми его недостатками. Интересно – а что волнует именно тебя? В чем ценность этих событий, какие выводы из них можно сделать?

Валентина: Кто-то хорошо заметил: «Культурный антрополог – это историк современности». Я восприняла твою книгу как летопись женской деятельности, порожденную идеями преобразования повседневной жизни и демократической трансформации российского общества на началах гендерного равенства. Мне кажется, документирование истории женского активизма того времени может дать «чувство направления», породить новые идеи (идеи трансформации феминизма в том числе), которые могут «связать прошлое и будущее без навязывания прошлого будущему» (вспоминаю книгу историка-социалистки-феминистки Шейлы Роуботэм «Прошлое впереди нас»[156]).

Твоя книга – это антропологический и феминистический рассказ о 90-х с точки зрения женщин. Твоя книга для меня – это еще ценный вклад в проект создания феминистской памяти (Feminist Memory Project), в историю женщин. Память – это инструмент символической силы, но женщины редко участвовали в этих процедурах создания памяти о себе и своем творчестве. Недемократические режимы, признающие гендерную иерархию, опираются не только на сексизм большинства мужчин, но также – на беспамятство и недальновидность многих женщин. Мы получили большинство формальных прав даром из рук своих прапрабабушек, но мы начинаем стремительно терять это. Амнезия по поводу того, что женщины думали, говорили, писали и делали для человечества, – обычная социальная болезнь, но неплохо лечится проектами, подобными твоему…;))

История – это не только про «вчера». Когда мы запоминаем что-то, речь идет и о сегодняшнем, и о завтрашнем дне. А то, как мы представляем себя в сегодняшнем мире, связано с тем, как мы составляем наши личные и коллективные воспоминания, и, скорей всего, повлияет на то, как мы будем себя чувствовать и действовать завтра. Как и что мы выбираем для запоминания? Феминистки уделяют пристальное внимание изучению того, что оставляется в памяти – и каким образом, и кем… Феминистские книги, библиотеки и архивы, феминистские исследовательские центры, феминистские музеи и историки феминизма – все они крайне важны для современных вызовов патриархату.

Джули: В конце книги я вспоминаю твою историю и отмечаю, что ты двигалась в сторону «профессионализации» НПО. Твой подход, конечно же, изменился, так как изменилось окружение. С середины нулевых годов ты работала в основном в университетской среде, а не в «гражданской». А в университете нет триумвирата «фонд – университет – НПО». Не могла бы ты рассказать нам об этом?

Валентина: Для меня университет – это очаг гражданского общества; исток культуры, вне которой бессмысленно, на мой взгляд, думать о политике гендерного равенства. То есть я рассматриваю наш центр в университете как важный ресурс гендерного гражданского просвещения. Наверное, такой «сдвиг» был связан также с моим ощущением «конца истории» гражданского общества снизу? Или стремлением к иным формам деятельности? Нет, скорей всего, приверженностью идее университета и верой в студентов как проводников новых идей и практик в повседневной жизни.

Джули: Как тебе кажется, почему твой центр выжил, в то время как многие другие организации прекратили свою деятельность?

Валентина: Во-первых, потому что мы часть университетской структуры. Я приняла решение быть частью университета в 1999 году. В то время мне казалось важным вовлечь вуз в нашу деятельность. Я назвала такой подход «стратегией вовлечения». Она направлена на усиление самодостаточности Центра женской истории и гендерных исследований. С помощью этой стратегии мы вовлекали представителей университета в нашу работу. Такой подход доказал свою эффективность. В начале нулевых годов многие организации и независимые кризисные центры стали закрываться. Не помню, как мне пришла в голову мысль о необходимости стать частью университета. Думаю, что она возникла из-за моей привязанности к моему университету