Роль МИ-5 в этом удивительном деле прояснилась только в конце 2011 г. после публикации ее огромного досье на Джагана – в общей сложности более двадцати томов. В них нет ничего, что указывало бы на то, что МИ-5 «подкармливала» страхи Лондона и Вашингтона в отношении коммунистических взглядов Джагана. Напротив, в 1951 г. офицер связи по вопросам безопасности МИ-5 в Тринидаде, в сферу ответственности которого входила и Британская Гвиана, доложил, что «нет никаких доказательств того, что Народную прогрессивную партию контролирует или руководит ею какая-либо коммунистическая организация, находящаяся за пределами колонии». Архивы МИ-5 показывают, что Джаган впервые привлек к себе внимание секретной службы в мае 1947 г., когда посольство Великобритании в Вашингтоне запросило информацию о нем после донесения из «чрезвычайно конфиденциального источника», в котором говорилось, что Джаган в предыдущем году писал в советское посольство в Вашингтоне. У МИ-5 и SIS не было «следов» Джагана в их документах в то время. Однако интенсивное наблюдение МИ-5 за членами Британской коммунистической партии выявило, что начиная с 1948 г. Джаган поддерживал связь со штаб-квартирой компартии в Лондоне, которую посетила его жена Джанет во время поездки в Великобританию после победы НПП на выборах 1953 г. Во время предыдущего приезда Чедди Джагана в Великобританию в июле 1951 г. МИ-5 запросила у министерства внутренних дел ордер на перехват его корреспонденции. Общий смысл досье МИ-5 на Джагана состоит в том, что, хотя он и был, безусловно, марксистом, а его жена, как известно, в юности была членом молодежной организации Компартии США в своем родном Чикаго, кроме этого было мало фактов, говорящих о какой-либо политической принадлежности к коммунистической организации. Если только МИ-5 не предоставила правительству Черчилля свою оценку Джагана, которая радикально отличалась от всего содержащегося в ее собственных документах, маловероятно, что оно поддержало бы предлог для отмены результатов выборов в Британской Гвиане, который состоял в том, что Джаган был коммунистом. Более того, учитывая свою достаточно оптимистичную оценку других лидеров антиколониального движения вроде Кваме Нкрумы и Джомо Кеньятты, о которых будет рассказано в шестой главе, кажется маловероятным, что МИ-5 сделала бы вывод, будто Джаган – убежденный коммунист. В реальности, как мы видим сейчас, Джаган был прежде всего борцом за независимость своей родины, хотя и говорившим на языке марксизма.

По-видимому, в 1953 г. на самом деле произошло следующее: министерство по делам колоний просто использовало «коммунизм» как предлог, чтобы отменить избрание Джагана. Настоящей причиной тревоги Лондона, вероятнее всего, были обширные минеральные богатства, скрытые в недрах этой колонии, – огромные залежи алюминия и бокситов, и в начале 1950-х гг. она обеспечивала около двух третей бокситов, импортируемых в США. С точки зрения Лондона и Вашингтона, Британская Гвиана была слишком ценной, чтобы отдавать ее марксисту вроде Джагана, главным обещанием которого на выборах была национализация минеральных ресурсов колонии и перераспределение ее богатств. Решив изображать Джагана коммунистом, Лондон и Вашингтон, видимо, выбрали ту версию фактов, которая наилучшим образом подходила к их потребностям – классическая несостоятельность разведки.

Эту точку зрения поддерживают архивы, в настоящее время находящиеся в Оксфорде, которые показывают, что за оценкой коммунистических взглядов Джагана министерство по делам колоний обратилось к одному из своих экспертов У.Х. Ингремсу. Ингремс сделал большую карьеру, служа в различных английских колониях в Африке с 1920-х гг. В июле 1953 г., через два месяца после победы Джагана на выборах, он совершил поездку в Вест-Индию и Британскую Гвиану. В последовавшем за поездкой отчете министерству по делам колоний он нарисовал довольно безрадостную картину, назвав в нем Джагана убежденным коммунистом, и даже порекомендовал, что «друзья» (то есть SIS) должны вмешаться и начать в колонии информационную кампанию против Советского Союза. Мы не знаем, какие последствия повлекли за собой предложения Ингремса, но они, вероятно, прозвучали как музыка для ушей ястребов в министерстве по делам колоний, которые уже не доверяли Джагану. Наверняка не является совпадением то, что приблизительно в это время именно Ингремс громче всех заявлял о том, что Джомо Кеньятта – коммунист, а восстание мау-мау в Кении – коммунистический мятеж, как мы увидим в шестой главе. Как явствует из одной памятной записки МИ-5 для внутреннего употребления, Ингремс и группа его коллег в министерстве по делам колоний видели коммуниста «за каждым кустом крыжовника в каждой колонии»72.

Силы чрезвычайного реагирования оставались в Британской Гвиане до августа 1957 г., когда Джаган возвратился на свою должность после того, как НПП одержала еще одну победу на выборах, став лидером в стране на этот раз по новой конституции. По мере того как Джаган все крепче держал власть в своих руках, правительства Великобритании и США начали обдумывать план тайной операции для дестабилизации его правления. В октябре 1961 г. Джаган снова одержал явную победу на всеобщих выборах и стал премьер-министром Британской Гвианы, но Лондон по-прежнему отказывался называть его премьер-министром по надуманным причинам. Однако теперь стало ясно и Лондону, и Вашингтону, что если тайная операция не даст нужный им результат, то Джаган будет руководителем независимой Гвианы.

При обычном ходе событий разведывательные данные МИ-5 о прошлом и настоящем Джагана сыграли бы решающую роль в передаче власти в колонии, как это было в других колониях. Но в Британской Гвиане МИ-5 была оттеснена на второй план. В отличие от большинства других проблемных уголков империи в этой колонии никогда не было постоянно работающего в ней офицера связи по вопросам безопасности. Вместо этого офицер связи по вопросам безопасности в Тринидаде приезжал сюда приблизительно раз в месяц между 1960 и 1963 гг. По иронии судьбы, жена Джагана Джанет была назначена министром внутренних дел, а это означало, что в ее обязанности входило поддерживать контакт с офицером связи по вопросам безопасности в Тринидаде. Эти двое – шпион и человек, за которым шпионят, несколько раз встречались во время визитов офицера связи по вопросам безопасности в колонию, и он предоставлял ей чрезвычайно тщательно выверенные доклады.

О чем офицер связи по вопросам безопасности МИ-5 не информировал Джанет Джаган, так это о том, что величайшая угроза для Британской Гвианы исходит на самом деле от главного союзника Великобритании – Соединенных Штатов Америки. Фактически после октября 1961 г. британское правительство дало Вашингтону свободу действий для осуществления тайной деятельности в этой колонии. Как отмечал историк империи Ричард Дрейтон, правительство США получило большую свободу действий для оказания влияния на политику Британской Гвианы, чем в любой другой британской колонии. Государственный департамент и ЦРУ провели ряд секретных операций с целью дестабилизировать режим Джагана. Сюда входили фальсификация результатов выборов, подкуп профсоюзов, организация в феврале 1962 г. забастовок и восстаний и даже, по-видимому, планирование серии взрывов. Их главной целью было усилить позицию главного политического противника Джагана – чернокожего «антикоммуниста», юриста Форбса Бернхэма – лидера Народного национального конгресса (ННК). Человек умеренных взглядов, одаренный оратор, выпускник Лондонской школы экономики и истовый приверженец методизма, который тем не менее имел вкус к быстрым машинам и красивым женщинам, Бернхэм явно был человеком Вашингтона73.