Она смеется, а я замечаю лишь то, как подруга морщится от боли, пытаясь дольше сохранять вертикальное положение.

– Здесь нужно сжечь половину вещей, – жуя зажженную сигарету, мычит Анна. Женщина проходит мимо нас с ворохом заготовок для соломенных кукол, которые держит на вытянутых руках, словно боясь запачкаться. – Грязь. Ведьминская грязь.

– Анна. – Окликаю я ее.

Цыганка останавливается и поднимает на меня взгляд.

– А?

– Как вы думаете, кровь Кайи способна меня исцелить?

Она пожимает плечами.

– Не знаю. Нужно сначала «послушать» ее. – Женщина проходит мимо и оборачивается в дверях. – Надеюсь, как минимум, на то, что она усилит сдерживающую способность твоего организма, Нея.

– Спасибо вам.

Анна позволяет себе сдержанно улыбнуться.

– Вечером я позвоню Розе, Зази и тетушке Мале по видеосвязи. Устроим совет старшин.

– Вы – супер! – Говорю я.

– Скажи это своей подруге. – Ухмыляется цыганка. – Вечно бычит на меня, не пойми за что.

– Ма-а-ам! – Отзывается Сара.

– Выпей свои таблетки, дорогуша. – Не выпуская изо рта сигареты, бросает Анна.

Через несколько часов мы сидим с Сарой на кухне. Я разливаю по чашкам чай, подруга ломает шоколадную плитку, а за окном в сумерках стелется сизый туман. Он точно шарфом укутывает верхушку Черной горы, и в этот момент мне все отчетливее видится в этой черноте за окном затаившаяся опасность, которая только и ждем момента, чтобы напасть.

Я задергиваю штору и сажусь за стол.

– Позвать Улле? – Спрашиваю у подруги.

– Кажется, он уснул перед телевизором. – С улыбкой говорит она. Откладывает трость в сторону и придвигается к столу. – Притащить сюда старый диванчик было отличной идеей.

– Твой парень увлечен идеей сделать дом Вильмы нашей штаб-квартирой. – Усмехаюсь я. – Похоже, он не наигрался в супер-героев в детстве.

– Улле серьезно уязвлен тем, что он не такой, как мы. – Понизив голос до шепота, замечает Сара. – Готов геройствовать, а я опасаюсь за него по-настоящему. Этот парень такой идиот…

– Ты же сейчас… любя?

– Возможно. – Кокетничает она.

– Знаю, как ты сходишь по нему с ума.

– И мама жутко бесится с этого. – Наклоняясь на стол, шепчет Сара.

Анна наверху, в комнате Ингрид изучает ее книгу с заклинаниями, одновременно советуясь с родственницами по видео-связи, но даже я после недолгого общения с этой женщиной не удивилась бы тому, что она может слышать нас и через стены.

– Ее дар проснулся после того, как мой трус-папаша бросил нас. – Говорит подруга. – Полагаю, страдания и боль активизировали этот процесс.

– Ты ведь тоже впервые начала чувствовать потустороннее после ссоры с Ульриком. Там, в кафе, помнишь?

– Выходит, так. – Соглашается Сара. – А теперь мой дар эволюционирует благодаря уже физической боли.

– Поэтому ты и отказываешься пить таблетки? – Догадываюсь я.

Она кивает.

– Эта боль. Она служит проводником. Открывает какие-то двери в сознании и позволяет чувствовать больше, сильнее. Она усиляет дар. – Подруга отпивает мятного чаю и вздыхает. – Знаешь, я ведь в больнице не выпускала карт из рук. Изучала их, слушала, пыталась с ними разговаривать. Просила мать научить меня всему.

Сара достает из кармана таро и проводит пальцами по завиткам рисунков на «рубашках».

– А мать ответила, что никакой науки нет. Только не у цыган. – Она ставит карты на стол и кладет ладонь на сердце. – Магия вот тут. И ей нельзя обучиться. Ты просто видишь или нет. И видишь так, как только ты можешь. Знаками, картинками, вспышками, волнами, вибрациями, интуицией, или как там еще бывает. И дело совсем не в картах.

– А в чем?

Она шумно выдыхает.

– Не знаю, как это работает. Я будто смотрю на тебя через вуаль, а когда включается эта штука внутри меня – дар – я будто вижу пристальнее. И то, что растворено в слоях воздуха: между мной и тобой, между прошлым и будущим, между здесь и вдали. Это как медитация. Или транс. Или какая-то другая чушь из умных книжек.

– Транс?

– Да. Какое-то отстраненное состояние, будто выходишь из тела. – Подруга снова роется в карманах, затем вываливает на стол груду разных вещиц. – Я перепробовала все: четки, фенечки, карты, бусины, узелки на веревке, лакричные конфеты. Ты просто перебираешь косточки на четках или многократно потираешь пальцами друг о друга, просто повторяешь какие-то монотонные движения, и это тебя сначала успокаивает, позволяет сосредоточиться, а потом просто… бум! И ты видишь какие-то вещи, которых нет.

– Например?

– Женщина с собакой. – Задумчиво произносит Сара. – Я лежала в больничной палате после операции, и все, что могла делать, это мерно постукивать пальцами по постели. Вот так. – Она показывает, ударяя пальцами по столу. – А потом увидела тебя на какой-то ферме. И там была женщина с собакой. Я не знала, что это значит, но ощутила умиротворение. Значит, ты жива, и с тобой все хорошо. А через неделю карты четко показали мне, что ты в убежище. Так я поняла, что ты в хижине старухи Гили.

– Невероятно…

– Да. – Кивает подруга. – Теперь я по-другому анализирую все ритуалы, которые проводит мать. Дело не в пепле или птичьих кишках, знаешь ли. А в том, что помогает ей «оторваться» от земли и увидеть больше, глубже. Важно не то, что ты произносишь своим голосом, а то как ты это делаешь и зачем – вибрации усиливают погружение в транс. Это не магия, а лишь возможность увидеть, услышать и понять.

– Ты знала, как поступить с Бьорном. – Вдруг осеняет меня.

– Да. – Соглашается Сара, обнимая пальцами кружку.

– Откуда?

Она задумывается.

– Он мне сказал. – Отвечает после паузы. – Звучит безумно, знаю. Но я как будто слышала его голос. Я не знаю, что это. Похоже, боль реально работает, и мне не хочется лишаться способностей, которые приходят вместе с ней. Хоть это меня и убивает.

– Выходит, она помогает тебе беседовать с мертвыми?

– Мне только предстоит разобраться в этом. В любом случае, мне страшно и интересно одновременно. Порой хочется кричать о своих новых способностях, а иногда я боюсь, что о них узнает кто-то посторонний. Люди стремятся уничтожить то, что их пугает. А пугает их то, что они не понимают.

– А я боюсь убить тебя во сне. – С горькой улыбкой признаюсь я.

– Есть сны и похуже. – Тихо шепчет подруга. – Бывает, мне снится драуг. Я в лесу совершенно одна, вокруг темно, и от его рева звенит в ушах. Почему-то во сне я не могу убежать. Сажусь под дерево и закрываю глаза ладонями. А когда ты закрываешь глаза, уже не можешь закрыть уши. И этот звук…