Потянулась ночь, тяжкая и нескончаемая. Сара лежала рядом с Элси в кровати. По подушке разметались ее мышино-серые волосы. Она мерно дышала во сне, ее грудь под оборками ночной сорочки мерно поднималась и опускалась. И как она может спать?

Одно окно оставили приоткрытым, так что в душную комнату проникал воздух, однако не освежающий, а теплый, пахнущий травами. Где-то вдалеке призывно кричала сова.

В мыслях Элси всю ночь вальсировала, описывая круги, мать Руперта. Она когда-то спала в этом доме, гуляла по парку. Безумная? Или такая же жертва? Элси вспомнила нетвердую надпись в детской и поежилась.

Сара заворочалась в постели. От ее тела простыни сильно нагрелись, но Элси не двигалась. Она лежала с открытыми глазами и ждала. Зная, что оно придет.

Да.

Ш-ш-ш-ш. Так тихо, что можно было принять за пролетевший по комнате легчайший ветерок. Но сегодня не было ни ветерка.

Ш-ш-ш-ш. Больше она ждать не может. Нужно все выяснить. Она должна добыть вторую часть этого жалкого дневника и узнать, что же было известно матери Руперта.

Осторожно, тихонько она выпростала ноги из-под одеяла и коснулась ковра. Кровать скрипнула, но Сара не пошевелилась. Элси сунула руку под подушку за спичками, она держала их там каждую ночь в качестве оберега.

На туалетном столике стояла в подсвечнике потухшая свеча. Элси прихватила ее, проходя мимо. Зажечь свет она решила, уже покинув комнату, чтобы не потревожить спящую Сару и уберечь ее от опасности, навстречу которой шла сама.

Ш-ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш.

Элси заставляла себя переставлять ноги. Она двигалась медленно, вытянув руки перед собой, нащупывая путь. Ожидая в любую секунду тошнотворного прикосновения дерева.

Неожиданно ладонь наткнулась на что-то. Элси чуть не взвизгнула – но это оказалась дверная ручка, всего-навсего дверная ручка. Прислонившись к двери, Элси прислушалась, напрягая все чувства, чтобы определить, откуда донесется шипение, но больше не раздалось ни звука.

Элси крепко ухватилась за ручку, царапнув ее ногтями. Надавила на дверь плечом, налегла всем телом, но сумела приоткрыть лишь маленькую щелочку.

Из-за двери вырвалась волна горячего воздуха, словно там скрывался кухонный очаг. Элси окутали запахи розы и чабреца, они льнули к телу, впитывались в ткань ночной сорочки. Зажги свечу, зажги свечу. Ни свет, ни огонь не смогли бы ее защитить, и все же она нуждалась в них, они были нужны ей как воздух.

В дрожащей руке вспыхнула спичка, от нее по коридору разлетелись дрожащие тени. Элси не поднимала глаз, пока не разожгла свечу. От нее потребовалась полная сосредоточенность, чтобы от огонька загорелся фитилек. Наконец у нее получилось. Элси помахала спичкой, чтобы погасить, и бросила ее, еще курящуюся, на пол.

Быстрее, быстрее. Нужно было спешить, но рука Элси отказывалась поднять свечу перед собой, а только сжимала медный подсвечник так, что побелели костяшки. Чуть не плача, она выставила, наконец, руку вперед. И задохнулась от внезапной боли в груди.

Перед ней простирался бордовый коридор, исполосованный тенями. Путь к лестнице был залит лунным светом. Трое компаньонов стояли у нее на пути, их глаза сверкали алчным блеском.

Элси не вскрикнула, не могла закричать. Они же просто-напросто деревянные доски.

Деревянные доски, которые передвигаются сами собой.

Значит, ей нужно двигаться быстрее, только и всего. Она справится, у нее получится. Нужно только решиться – так прыгают, так зажигают спичку. Раз. Два. Три.

Ее походка была твердой и ровной, зато сердце неслось во весь опор. Каждый раз, когда нога касалась пола, свеча подскакивала в подсвечнике. Свет мигал, но пламя не гасло.

Когда Элси поравнялась с первым компаньоном, с ковра поднялось облако опилок. В неверном свете она различила фигуру женщины. Женщины, у которой не было видно кистей рук.

Элси подняла свечу выше, и у нее спазмом сдавило горло. У женщины оказались длинные спутанные космы, глаза ее неестественно живо блестели. Они показались ей смутно знакомыми. Элси видела эти глаза прежде, более того, хорошо их знала…

Руперт.

Мать Руперта, старшая миссис Бейнбридж. Беспомощная, она молила Элси взглядом невероятно выразительным, поразившим ее до глубины души. Теперь кроме гулких ударов собственного сердца можно было различить тихое подвывание, тоненькое, жалкое. Это была она. Элси слышала плач матери Руперта.

По коже побежали мурашки, Элси вся сжалась, ожидая соприкосновения – но ничего не случилось. Непостижимо, но ее ноги продолжали движение. Она прошла мимо, невредимая, и направилась навстречу следующему компаньону.

Видимо, это была та самая стряпуха, о которой упоминала Сара: в рыхлых руках она сжимала мясницкий нож. Передник был сплошь запятнан кровью, как и колпак на голове. Красная краска, всего лишь краска. И все же Элси почувствовала приторный запах реальной крови. Это было отвратительно, невыносимо, особенно в сочетании с ароматами роз и тимьяна.

Элси миновала и эту компаньонку, пережив еще более сильный приступ паники, чем с первой. От ужаса она уже почти ничего не видела вокруг. Едва заметила она и последнюю компаньонку – старуху с младенцем на руках. По памяти она повернула направо после Фонарной галереи и торопливо двинулась к лестнице, ведущей наверх, к мансарде.

На лестничной площадке никого. Облегченно вздохнув, опьяненная чувством собственной храбрости, Элси рванула наверх, перескакивая через две ступеньки. Вокруг нее жались по углам тени. Она их переиграла. И добудет этот дневник.

Обогнув балясину перил в конце лестничного марша, Элси оказалась на площадке, но звук заставил ее остановиться. Сама того не желая, она посмотрела вниз. Все они были там – каждая из компаньонок, мимо которых она прошла, – столпились, как дети, играющие в «море волнуется». Одна на нижних ступенях, две другие чуть поодаль в коридоре.

Они преследуют ее.

Ш-ш-ш-ш.

Элси подняла глаза. Появились новые компаньоны, они собирались вокруг нее, как мухи слетаются к трупу. Они стерегли выбеленный известью проход, ведущий к мансарде. Ш-ш-ш-ш. А сзади – компаньонка на лестнице двигалась, хоть и почти незаметно.

Дюйм за дюймом, ступенька за ступенькой, они шли за ней.

– Господи, помоги, умоляю, спаси меня.

Элси не могла вынести этого зрелища – все истуканы вместе.

С отчаянным воплем она бросилась прочь от перил, по коридору. Свеча погасла, но это не остановило ее, она не могла остановиться и неслась вперед очертя голову. Они не желают подпустить ее к дневнику, и именно по этой причине она просто обязана его прочесть. Она прочтет его, даже если это будет последним, что она сделает в жизни.

Элси протискивалась сквозь строй компаньонов, отталкивая их плечами, опрокидывая, и они скрежетали по изразцовым плиткам. Почти добралась, почти добралась. Она споткнулась, устояла и чуть не закричала от радости – ступенька! Первая ступенька перед дверью в мансарду.